Поклон Илье Никитичу - Записки Злючки
Деревенские были

Поклон Илье Никитичу

Война сильно подкосила эту деревню, получалось, что на местном обелиске было теперь фамилий в несколько раз больше, чем потомков тех, кто с войны вернулся живым.

Тем не менее, в 60-х годах прошлого века деревенька еще вполне себе жила. Со всеми своими бедами и радостями, проблемами и колоритным характерами.

Илья Никитич, мой дед, слыл хозяином крепким, рачительным и вдумчивым. Он прошел всю войну в пехоте и был одним из немногих своих одногодков, кто возвратился домой. Его уважали все. Кроме его супруги, моей бабушки Алевтины Степановны.

-Ирод ты, – выговаривала бабуля деду, собиравшемуся в свой нелегкий рейд, – посиди ты дома, хоть денек, куда тебя шут понес!

-Не мешай, – важно ответствовал дед Илья, увязывая в котомку мешок и топор, – я на дОбычу.

Именно на дОбычу. С ударением на первом слоге. Туда дед Илья уходил практически ежедневно и летом, и зимой, после работы или в выходной. Это было вольготное время, когда по полям валялись невиданные богатства: чермет и горы удобрений, обрезки труб и останки какого-то неведомого агрегата.

Все это Илья Никитич волок и нес домой, руководствуясь своей излюбленной поговоркой: “что дороже вши, то домой тащи”.

И тащил: и старые чугунки, и смятые самовары, и доски, и сена клок. Если дОбыча оказывалась неудачной, дед Илья сворачивал к станции и просто набирал угля в заготовленный дома старый мешок.

-Завалил своим хламом всю усадьбу, воевала с ним бабуля, – продыху нету! Ну на кой ты, старый черт, уголь прешь? Мы ж дровами топим? Или думаешь, что его в сараюшке потом твои потомки заново добывать будут с отбойным молотком?

Но дед супругу не слушал, считал ее не бережливой и бесхозяйственной и продолжал тащить на всякий случАй все, что попадалось в ежедневных рейдах.

Надо сделать отступление и сказать, что на тот момент деду Илье вряд ли было больше 45-ти лет, впрочем, как и его супруге. Но после рождения первого внука, как это часто бывает в деревне, стал Илья дедом, “состарившись” не по возрасту, а по статусу.

Как уж он умудрился между рейдами и руганью с женой так опростоволоситься, не знал никто. Но Алевтина Степановна на 45-м году жизни, резонно попрощавшись и поплакав по своему закончившемуся бабьему веку, вдруг поняла, что этот “век” вполне ощутимо начал шевелиться у нее под сердцем.

-Стыдоба-то какая, дед, – рыдала Алевтина, – что люди-то скажут! Мы ить с тобой уже и внука дождались, а тут – пузо на нос прет.

Дед Илья задумчиво и смущенно почесал макушку, приподняв видавший виды рабочий картуз и глубокомысленно изрек:

-Не реви, бабка, все в дому прибыток! 

И глубокомысленно поднял вверх указательный палец. Старшая дочь супругов, проживавшая с семьей вместе с родителями при известии о рождении в семье братишки или сестренки, села мимо табуретки.

А зять Василий, рослый детина под 2 метра, ржанул, как добрый конь и протянул тестю руку лопаточкой:

-Уважаю, батя, могёшь.

В этот момент поднялась с пола, отбившая пятую точку его супруга, и отвесила Васяне добрый подзатыльник за глумление над родителем, а бабушка Алевтина ушла плакать в свою комнатенку.

Но Илью Никитича было уже не остановить. Придя из очередного рейда он объявил зятю, что надо теперь к дому еще одну горницу пристраивать.

-Сами обойдемся, “матриал” имеется, руки на месте. До бабкиных родин все и справим.

При этом чудовищном каламбуре, “бабка” снова ушла плакать. Вскоре однако новость в деревне перешептывания вызывать перестала и Алевтина успокоилась. Да и обе дочери говорили, что помогут, коли что.

А сын из армии написал, что ждет братишку с нетерпением. Да и некогда стало горевать и стыдиться. Начиналась в семье стройка. Мужики, и старый, и молодой, были сноровистые, к работе годные. Комнатенка росла, как гриб после дождя.

Только одна незадача. С дОбычи принес когда-то дед Илья цельную дверную коробку. Кто ее выбросил и где, не знаю. Был у коробки только один изъян: нижний конец подгнил, отпилить-то дед Илья отпилил гнилье, да стала коробка коротковата.

-Не беда, – сказал Илья, – мы с бабкой росту небольшого, зато своя, дармовая и не с купли.

Ну так ее и поставили. Получалось, что в новую горницу родителей нагибать голову приходилось только старшему зятю Василию, да вернувшемуся из армии сыну Сережке.

Народившийся осенью последышек, сынок Юрасик был росточком пока мал, бабуля Алевтина умещалась в дверном проеме легко даже в полный рост. А с дедом вышла незадача: если попадалось на порог наступить, так бился дед Илья о верхний дверной косяк в мах, до огненных искр из глаз. 

-Я присноровился, – отмахнулся Илья от предложений детей сделать дверной проем повыше. А за дедом и все привыкли: либо наступить чуть вкось, минуя порожек, либо немного шею-то пригнуть.

Юморист Васяня тут же назвал манеру входить в новую горницу – “поклон Илье Никитичу”.

Шли годы, рождались и росли у Ильи с Алевтиной многочисленные внуки, подрастал и вытягивался последышек Юрка. Все реже ходил на дОбычу дед Илья, особенно после того, как в полую воду ухитрился потерять резиновую калошу, промочить “наскрозь” валенок и слечь с простудой.

Выходила его Алевтина, выпарила, а простуда засела где-то в глубине, заставляя деда натужно заходиться в кашле. Да так, что потом он и спать мог только полусидя.

Юрка служил в армии, когда не стало его отца. А после того, как проводили деда в последний путь, Васяня, оставшийся в доме за старшего, переделал дверную коробку, удлиннив проем сантиметров на 50, с запасом.

***

Нет уже давно бабушки Алевтины, и последыша их с Ильей, Юрку, я сделала недавно дедом. 

А очень пожилой зять Васяня называет словом дОбыча свои походы на рыбалку в компании приехавших на лето долговязых внуков. Ту горницу и сейчас, через 50 лет, зовут “новой”.

Я бываю в родовом деревенском доме раз в году, чаще не позволяют дела. При входе в “новую” комнату все мужчины, начиная с Васяни и моего отца, пригибают головы, шепча что-то себе под нос. Хотя почти 30 лет, как в дверной проем можно войти спокойно, не сгибая шеи, с гордо поднятой головой, да хоть на цыпочках.

-А что они шепчут? – спросил меня муж в первый год нашего брака, а я, тоже шепотом, ответила. 

Этим летом мой супруг прошел в горницу следом за всеми, слегка склонившись в поклоне и я услышала:

-Поклон Илье Никитичу.

А старенькая моя тетушка, Васянина жена, услышала тоже и молча отвернулась к окну, утирая увлажнившиеся глаза хвостиком светлой косынки.

Подписаться
Уведомление о
guest
5 Комментарий
старые
новые популярные
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Галина
Гость
Галина
15.07.2020 22:55

?????

Juli
Гость
Juli
29.07.2020 21:12

Спасибо. Ведь в роду важна память. Наше будущее- это уроки нашего прошлого. У того, кто не помнит прошлого – нет будущего.

Vita
04.11.2020 02:53

Необыкновенно добрый рассказ об уважении к старшим. Эх, другое сейчас время..

Инна К.
Гость
Инна К.
28.01.2021 09:27
Ответить на  Vita

А по-моему, об иерархических играх, требующих по умолчанию уважения к старшим, причём преимущественно к мужчинам, исключительно за возраст или пол…

Инна К.
Гость
Инна К.
21.12.2020 15:05

А Алевтине-то Степановне кто-нибудь поклон прошепчет? Считала и считаю, что это она тут “могёт” (особенно когда рождения ребёнка дело касается)…