-Примешь мужа назад – ищите квартиру

– Мама, отстань, – много раз говорила мне Юля, – живу, как умею. Ты свою жизнь прожила, как смогла, как хотела. Не ссорь меня с мужем, а то он уйдет!

-Ну-ну, живи, – говорю, – молись и дальше на своего Димочку. Смотреть противно: Дима то, Дима се, чуть ли не слюни Диме утираешь, а он только и знает, что строит недовольные гримасы, требует и критикует, а имеет ли он на это право?

Разумеется, такие разговоры ни к чему не приводили, но и молчать – сил не было уже. Я совершенно не была против замужества дочери, да и против Димы ничего не имела. Точнее, не могла иметь: меня и познакомили с ним за полтора месяца до того, как им расписаться.

-Просто распишемся, – сказала дочь, – Дима против свадебных маскарадов.

Я плечами пожала, хотя и немного обидно было за единственную дочь, помню еще в детстве она все рассказывала, что замуж выйдет, как принцесса, все грезила о свадьбе и фате, о машинах в лентах.

-Ну вкусы с детства могли и измениться, – сказала мне тогда сестра, с которой я поделилась мыслями, – не переживай. Сам жених-то что из себя представляет?

-Да не знаю, – призналась я, – иногородний, родители в разводе, работает в какой-то конторе, живет с приятелем на квартире съемной.

Сразу после того, как дочь объявила о предстоящем замужестве, она сказала, что они с этого дня будут жить в ее квартире. Мы с мужем покойным купили ее для дочери в год, когда ей только 10 лет исполнилось. Замуж она выходила 26-ти летней. Расписались, посидели тихонько с самыми близкими. Сваты ни вместе, ни по отдельности на роспись не приехали.

-Мама болеет, – объяснил зять, – а отца я сам не захотел звать.

Ну его право. Но прямо тогда мне поведение Димы не очень понравилось: Юлька к нему ластится, а он сидит и как барин и поклонение принимает.

-Давай положу тебе мясной рулет, – предлагает дочь.

-Ой, отстань, – говорит новоиспеченный муж, – захочу, сам положу.

И через 5 минут:

-Ты мне рулет положишь или мне час сидеть ждать?

Разве так себя ведет жених с невестой? У сестры сын со своей жены и на 6-м году брака пылинки сдувает и на руках носит, а Дима, как принцесска, обслужите, положите, идите на фиг и не мешайтесь!

-Прямо стыдно, – говорю сестре, даже расплакалась я, – что моя дочь так себя унижает, в рот Димочке заглядывает. Как жить будут? Разве о такой доле для дочери я мечтала?

-Мда, – только и ответила, – странные отношения. Юлька и красавица, и умница, при работе хорошей, при квартире, а позволяет себя так вести. Ну ладно, Тома, три к носу. Может любит, может у него сегодня настроение неважное. Глядишь, жить хорошо будут, он зарабатывает как?

Зарабатывал зять в полтора раза меньше моей Юльки. И чуда не случилось: жили они точно так же. Прихожу, Юлька только-только в декрет вышла тогда, а у нее глаза зареванные и Дима ходит мрачнее тучи. Спрашиваю, что случилось?

-А у своей доченьки спросите, – говорит в ответ, – муж с работы пришел, а она не удосужилась ужин вовремя подать! Она спала!

И дочь суетится с виноватым видом.

-Нельзя так, дорогой зять, – не выдержала я, – она чувствует себя плохо, а спать беременным постоянно хочется. Да и нервы мотать будущей матери ни к чему.

-А я в своей семье, уважаемая Тамара Львовна, – отвечает, да с издевкой, – сам решу, что можно, а что нет!

-Мама, – заступается за мужа дочь, – не ссорьтесь, ну Дима прав, мы сами разберемся.

Разбирайтесь, думаю. Ну-ну. Родилась внучка, Юлька за полгода в форму пришла, но все эти полгода Дима ее изводил:

-Корова, раскабанела!

-Юль, – говорю, – как ты терпишь? Ну ты же только родила его ребенка, есть у твоего Димы совесть?

-Мама, – говорит, – он прав, не надо лезть, не говори ему ничего, не высказывай. Он обидится.

А у самой глаза снова красные. Обидится он, ага! Да и так посмотреть, Аполлон, прямо! Сам с лишним весом, ручки дряблые, пузо наметилось. Чья бы корова мычала. Ладно, промолчала тогда. Звонишь дочери вечером, спросить, как дела, а она отвечает: не могу, мол, разговаривать, дочка плачет, отдыхать папе мешает.

-Да пусть папа с ней и займется! – говорю, – Днем тебе не позвонить, ты с ребенком, вечером ты мужа своего покой бережешь, он может посидеть с ней хотя бы 15 минут?

Какое там! Так на руках с внучкой и борщи варила, и котлеты жарила. Как же, Димочка с работы придет, Димочка голодный, Димочка устал.

-Дочь, – говорю однажды, – мне за тебя обидно! Квартира твоя, выйдешь из декрета и будешь снова зарабатывать больше мужа. Он не только не помогает тебе, но еще и критикует постоянно. Неужели ты не можешь его на место поставить?

-Он обидится и уйдет, – говорит, – я одна с ребенком останусь?

-Прямо беда какая! – говорю, – Да и куда он уйдет? С его зарплатой на 4-м десятке снова с приятелем квартиру снимать? Ему за тебя держаться надо, а не тебе перед ним волчком на задних лапках вертеться. Нельзя же так пригибаться под “штаны”! Ты хотя бы раз видела, что отец твой так себя со мной вел? Что он позволял себе прилюдно меня унижать, что обзывал меня?

Молчит. А что скажешь. Я все понимаю, любовь, тайная интимная сторона семейной жизни, но что за мазохизм-то?

-А какие парни за твоей дочкой ухаживали! – вспомнила сестра, – Умопомрачительного Женьку помнишь? Ну вот что за судьба? Так и говорит: не лезь, а то он обидится и уйдет?

-Так и говорит, – подтверждаю, – боится слово поперек сказать Диме своему. Тот ее уже едой попрекает, что экономить не умеет, что не в состоянии изобрести сто блюд из пустой картошки и поэтому им вечно денег не хватает, а она молчит. А я что? Лишний раз стараюсь не ходить к ним, чтобы не взорваться, глядя на дочь, у которой даже глаза стали серые, потухшие.

Но надолго меня не хватило. У внучки был День рождения. В выходной решили посидеть с самыми близкими: я, сестра, ее сын с женой и сыном. Сватья снова посетить нас не удосужилась.

-Ну вот, – говорю, – внучке и 3 года исполнилось! Ты на работу вышла, теперь вам все полегче жить будет!

-Вы хотите сказать, тещенька, – усмехается Дима, да еще кривовато так, – что я в декрете содержать жену и дочь оказался неспособен? Что нам денег не хватало? Что я не зарабатываю?

-Я за вас порадовалась, – говорю, – и оценок того, как ты жену и дочь в декрете содержал не делала. Я не имею права сказать то, что я думаю?

-В МОЕМ, – говорит зять, – доме, говорить то, что думается, могу только я!

И тут у меня щелкнуло в голове, как переключателем.

-В ТВОЕМ доме? А с каких пор этот дом стал твоим? Ты документы видел, эта квартира принадлежит по документам мне, на меня оформлена, так как мы с мужем ее покупали, а после его смерти Юля в наследство не вступала. А по факту это квартира твоей жены, ты никакого отношения к этому жилью не имеешь! И в СВОЕМ доме я буду говорить то, что я захочу, я тебе не Юля, я на твои штаны молиться не собираюсь!

-Мам, зачем ты так? – в глазах дочери ужас.

-Затем, – говорю, – берега надо иной раз видеть! Зятек не видит, так я покажу!

Сцена вышла безобразная, чего уж там, но промолчать сил не было, да и чего я должна молча глотать откровенное хамство? Димочка из квартиры выбежал.

-Он уйдет, – рыдает Юлька, – вещи соберет и уйдет!

-А я помогу, – высказался Юлькин двоюродный брат, – и проводить могу, чтобы уж точно ушел! И правильно тетя Тамара все сказала. Мужик, тоже мне!

-Не лезьте! – кричит дочь, – Кому я нужна с ребенком!

-Если вернется, – говорю дочери, – если примешь, то ищите квартиру. Снимайте, покупайте, ипотеку берите, тут я вам больше жить не позволю. Одна, с внучкой – пожалуйста, а его ноги, чтобы тут не было! Я ее сдам, деньги внучке на счет буду класть. Но мужу твоему я тут жить не позволю. Пусть наживает СВОЙ дом. Не очень-то ты заметила, что он матери твоей нахамил. А я не ты – я вторую щеку не подставлю.

-Не круто ты с ней? – спросила сестра, когда мы вышли, – Так ведь и правда, одна останется дочь твоя.

А я считаю, что не круто. Останется одна – помогу. Чем раньше от Димы отряхнется, тем больше шансов на нормальную жизнь. Или я не права?