Маринка-командирша

Маринка с самого детства крупной была. Родилась аж под пять кило, а к году мать и взять на руки уже не могла.

Смеялся батя, говорил, что с такой богатыршей ни один мужик не сладит. А дед, крякнув залихватски, и вовсе выдал, что Маринке, как в возраст войдет, одного-то мужика, пожалуй и маловато будет.

С аппетитом у девчушки тоже все в порядке было: на завтрак к первому классу наворачивала яишенку из пятка яичек, да кашки тарелочку, да молочка кружечку, да булочку… Бабуня нарадоваться не могла, другие-то бабки жалились, что в чадунюшку и пинками не впихнешь еду, а Маринушка, эва, как уплетает!

Что самое интересное, Маринка не была толстой, просто крепкая, коренастая. Кожа цвета сливок топленых, румянец персиковый, выше всех в классе, аккурат на полторы головы.

Учительница однажды, посмотрев, как Маринка за шкирку одноклассника подняла, да из класса вынесла, назначила ее старостой. Так и командовала классом, аж до выпускного.

Худоба еще не вошла в моду в Российской глубинке, в чести были девушки гладкие, округлые во всех, приятных мужскому глазу местах. Да вот беда, в добавок к округлостям, у Маринки и рост ого-го…

На танцах вечно одна в уголке стояла, кавалеры просто не решались пригласить, потому как редко кто ей до подбородка доставал. Гренадер форменный, а не девушка.

Маманя тайком сокрушалась, невеста дочь, а для какого жениха? А Маринка после школы решительно поступать в техникум отказалась и осталась в колхозе, да на ферму работать пошла.

Работала ударно, телят без натуги на горбу таскала и фляги с молоком в машину загрузить легко могла сама. Ударница. Парни уже и за свою считать стали, приставать к ней ни один не решался. 

Батя затеялся по весне баньку старую раскатать, да новую сложить, только начал – спину прихватило, пока в избе охал, да перцовый пластырь на поясницу примастыривал, глядь, а дочура уже и раскатала. Одна…

Лет 25 Маринке уже было, одноклассницы все замужем, кто одного родил, кто двоих-троих… Мамаша уж втайне думала, пускай бы в подоле принесла дочь, так ведь и не найдет счастья…

Тут к ним в колхоз председателя нового прислали, ой, да молоденького какого! Черноглазый, фигурка точеная, усики над верхней губой пробиваются.

Девки на ферме, которые безмужние еще, так и обмерли. Да и у замужних глазки дымкой заволокло. Одна Маринка по председателю не сохла, а чего зря сохнуть? Не про нее все эти истории амурные.

Она Сиротку как раз доила, уж больно нравная была корова, машинной-то дойки не признавала, никого, кроме Маринки не подпускала к себе, а удоистая! И молоко жирное, сплошные сливки. Заканчивала уже, когда услышала с улицы заполошный девичий визг.

Выскочила, думала загорелось где, лето-то стояло жаркое, грозовое. Глядит, а колхозный бык-производитель, которого Берией звали за непередаваемо пакостный характер, загородку уже пробил и на нового председателя так и прет, копытом землю роет, и рога острые нацеливает. Председатель к уазику своему прилип и стоит, не знает, что делать.

Маринка подскочила, забежала прямо перед разъяренной бычьей мордой, да за рога его к земле и пригнула. Тут мужики подбежали, увели зверюгу. Маринка пинка еще Берии отвесила, для науки, мыкнул бык по-кошачьему от обиды, да и присмирел.

От стыда, не иначе, как так, его перед всем стадом баба одолела! А это ж не баба, а Маринка. Куда там быку супротив нашей природной силушки!

А председатель, Левушка, через две недели предложение Маринке сделал. Прям домой к ним пришел и при родителях, честь по чести…

Только вредоносный дед, усмехаясь в усы, зятька сразу предостерег: “Ты, паря, тово, уж, ежели женишься, так на сторону даже не гляди, иначе тебе Маринка не то что рога, а и все председательское достоинство отвернет!”.

А Маринка, как маков цвет заалев, вдруг обнаружила, что ростом-то с Левушкой они почти вровень, а что тонок он в поясу – не беда, откормим.

Родила Маринка своему Левушке двух сыновей-богатырей. Он и третьего просил, да Маринка испугалась – вдруг девка!