“Раньше было лучше” - Записки Злючки
Деревенские были

“Раньше было лучше”

Баба Шура была патриархом большого рода. Шесть сыновей, 2 дочери, внуков и правнуков уже и не посчитаешь.

Муж бабы Шуры, дед Василий упокоился до войны, так что и сыновей с фронта ждала, и оставшихся детей на ноги поднимала Шура уже в одиночку.

Одного из ее внуков, а именно Шурика и двух правнуков назвали по бабке – Александрами. Шурик, студент радиотехнического факультета, словно почувствовав уходящий век бабули, ездил к ней на электричке все лето, каждые выходные, в компании самолично собранного аппарата, чудесным образом записывавшего голос.

-Частушки что ли она тебе там напевает, – вышучивала Шурку мать, приходившаяся бабке невесткой по ее младшему, родившемуся в середине 30-х годов сыну Витеньке.

-Пусть едет, – басил раздавшийся вширь последыш бабки Шуры, – заодно забор там поправь, на задах упал почти.

Витя знал, что записывает сын бабкины рассказы и воспоминания: как советскую власть в деревне устанавливали, как в колхоз народ сгоняли, а бабкину сестру, удачно вышедшую замуж, раскулачили и отправили в степи Казахстана, где она с семейством и сгинула.

А еще говорила бабка о том, как закрывали церковь, деревянную, красивую, как плакали бабы, как рачительные мужики волочили годные бревна сруба домой, в свое хозяйство.

А Павку, соседа по прозвищу “Тыря”, этим бревном и придавило, как считала бабка, за грехи и поделом. Заповедь Павка нарушал постоянно и тырил не только у государства, что во все времена в крестьянских глазах было простительно, а и у соседей.

А еще рассказывала про трех сыновей, которые на войну ушли, двое сразу не вернулись, прислав заместо себя похоронки в деревенскую осиротевшую избу, а третий пришел неожиданно в 1953-м.

-Ни слуху, ни духу об нем не было аккурат 10 лет, – печаловалась бабка Шура, – ни вести, на нАвести. А тут пришел: его, сердешного, опосля фрицев-то, нашенская родненькая власть по лагерям мытарила. Да не зажился Мишенька, кашлял все, через год и отнесли…

-Подведет нас бабка под монастырь своими рассказами, – ворчал отец и партийная тетка Глафира, случайно зашедшая в гости и услышавшая часть записи, – это ж надо – сплошная антисоветская агитация.

-Из ума выжила мать, – соглашалась Глафира, – очернительство сплошное. Все было не так, я-то помню. И ты, Сашка, записи эти нигде не крути, а лучше уничтожь, как бы чего не вышло. Ишь, разговорилась. Мишка в плен сдался, за то и сидел. И пил, как вернулся. По-черному.

-Поранетый он был, без памяти. – продолжал голос бабки Шуры на пленке, – Самый ласковый, и Тимоха с Макаром, которые сгинули… У Макара потом уже после войны дочка померла. Голод был в 47-м жуткий, а далеко они жили – не помочь…

Шурик глухо сопротивлялся попыткам родни надавить на него с целью уничтожения пленок с “антисоветчиной и очернительством” в исполнении бабки. Магнитофонные бабины с записями дома не хранил, прятал. На советы расспросить “старорежимную” бабку о том, как хреново жилось при царизме, загадочно улыбался.

А поздней осенью бабки Шуры не стало. По времени ее сороковины совпали с разводом дочери той самой Глафиры. Зоя упрямо отказалась продолжать свою семейную жизнь с мужем-тираном и алкоголиком и за поминальным столом Глафира жаловалась сестре Кате:

-Испортила мужику карьеру, он же 3-й секретарь у райкоме комсомола, сама знаешь, как у нас к разводам относятся. Ей что? Утерлась и на БАМ завербовалась, а зятю теперь объясняться, да и мне уже попеняли в кабинетах за воспитание дочери. Мол, как Вы Глафира Васильевна, дальше будете с молодежью работать, если родной дочке не смогли внушить уважение к советской семье.

-Да уж, – поддержал разговор дядька Алексей, старший из оставшихся в живых из бабкиных детей, – вот раньше семья была нерушима. Уважала жена мужа, а дети отца, я ж помню батяню-то: суровый был, его слово – закон, мать на цыпочках по дому ходила, когда отец был в гневе. И мы перечить не смели.

Никто не обратил внимание на Шурика, тихо вставшего со своего места, а потому, все вздрогнули, когда по деревенской избе поплыл скрипучий голос бабки Шуры.

-Да на што тебе такая старина, – спрашивала бабка своего внука-тезку, – я же наболтаю много, а слушать это нельзя. Про власть – опасно, про меня саму – стыдно, про мужа покойного- горько. Ну ладно, расскажу уж.

Мне же 15 было, когда папаня меня за Васяню сосватал. Попу бутылку, да гуся с мешком муки отнес. Отказывался поп нас венчать-то, рано еще. А куда рано, нас у папани 8 девок было, я третья, земли на нас, девок, не давали, маманя болела. А Васянина родня справно жила.

-Сыта будешь, – уговаривала маманя.

-А я ревмя ревела. Васька на 5 годов старше, на две головы выше, а на роже – как горох молотили, рябой, да страшный. И говорили про него всякое, злым считали. Но что уж. Обвенчали нас. Началась моя каторга. Я через месяц убежала. Пришла к своим, мамане в ноги упала: не отдавайте меня назад, Васька меня за взгляд непочтительный вожжами поучил, а свекровушка поддакнула: ленивая, своенравная.

-И что, – спрашивает голос Шурика на пленке, – пожалела маманя?

-Куды там, – продолжает бабка Шура, – за косы оттаскала, а папаня пришел, да еще добавил ласки. Теми же вожжами. Васька вечером по селу вел, а все смотрели и смеялись – на лбу у меня шишка, под глазом – синяк багровый, да нос разбит. Вот тебе и родительская ласка, и мужнина любовь. В 1907-м Макар народился, через год Петюня, через два – Мишенька…

-Ну ладно, – соглашается молодой голос внука, – то при царе, а потом, когда революция победила, что же ты не ушла от него?

-В 17-м году у меня на руках уже пятеро было, вспоминает бабка Шура. Куда уйдешь? Голод был, а чем детей кормить? Кто будет в поле работать? Я было пошла году в 25-м в совет, два ребра мне тогда Василий сломал, вздохнуть не могла. Ну они и взяли мужа моего в оборот, а весна, сеять надо. А кому сеять? Валялась потом сама же в ногах, чтобы мужика отпустили. Правда, Вася мой потом попритих: бил не сильно, не каждый день. Особенно после того, как я девчонку скинула в 29-м от побоев. Родилась на 6-м месяце дочка, не выходили…

-В 35-м я отца твоего ждала, тут Господь меня от замужа-то и избавил, прибрал Василия. Вот тогда уже легко было: жрать все одно нечего, все в колхозе, старшие уже большенькие были, не пропадем. Относили его, я для виду-то плачу, а в душе все поет. Только Глашке не давай слушать, дюже она отца любила, да Петюня еще… Но того уже нет. Так что ты, Санька, сестре своей Зойке накажи: пусть не терпит своего хлыща. Чего терпеть? Детей у нее нет, сама работает, а нет такого сейчас закона, чтобы над бабами измываться.

Замолкает баба Шура. А через время добавляет чуть тише:

-Эх, кабы и тогда можно было… Двум дочкам больше моего повезло. Сыновья у меня все характером не в отца. Но об нем они помнят только хорошее, а я и жила-то только 6 лет, с того момента, как от постылого мужа освободилась, да до войны этой, клятой… Ну что, выключай свою машину и так наболтала.

В доме повисла тишина, нарушаемая только слезами Глафиры, партийная тетка, железная и несгибаемая шумно плакала:

-Мамочка милая, да что ж за жизнь такая у тебя была горемычная. А я добьюсь, чтобы зятя из райкома поперли, – Глафира высморкалась и обратилась к Шурику, – ты вот что… ты записи эти сбереги. Только слушать не давай никому. Вот ведь время-то было.

Александр Викторович выключает давно оцифрованную запись с голосом древней почти легендарной прапрабабки, а его взрослая внучка Юля, округляя глаза шепчет:

-Вот тебе и “раньше было лучше”. Вот тебе и домострой, и крепкие семьи, и разводов не было!

Да уж. Любителям порассуждать на тему крепких семей, которые были у наших пращуров, иной раз было бы полезно послушать. Хорошие семьи были всегда, как и плохие. Только сейчас голод, страх и нужда не заставляют нас терпеть и жить вместе.

Подписаться
Уведомление о
guest
15 Комментарий
старые
новые популярные
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
MarinaV
Гость
MarinaV
25.01.2021 12:16

Ох, всех бы, ратующих и стенающих : “Вот раньше!”, туда , в это “прекрасное далёко” на месяцок отправлять …
К сожалению, невозможно. А жаль.

Ирина
Гость
Ирина
25.01.2021 12:52

Только что прочитала о том, как жили в старину в браке женщины. Особенно доставалось тем, кого выдавал замуж помещик с выделяемым приданым. Их полагалось бить чуть ли не ежедневно и долго они не жили, умирали от побоев.

Прохожая
Гость
Прохожая
25.01.2021 14:00
Ответить на  Ирина

Так не просто так помещик приданое выделял. Все знали, что сам помещик эту девку и “испортил”, за то и откупается. И женихи знали, зарились на приданое, получали его, а на “порченых” жёнах потом отыгрывались, из-за “обиды”. Помещику-то в морду боязно дать, а бабу колотить лехко. Как будто эти девки что-то могли поделать, как-то умолить помещика, чтоб не “портил”. Кто б их вообще спрашивал…

Maryon
25.01.2021 13:07

У меня прабушка тоже каялась, что в 16 лет сбежала в замуж.т Хотя именно побег в революцию ее и спас. А еще вспоминала как их сослали. Прадеда за порочную связь в лагерь. А ее с детьми в репрессию, в Сибирь. Дали обоз. Что-то из еды. Тянула телегу до места она сама. Говорит тащу. А Танюшка, махонькая, едет ногами болтает, песни поет. Остальные-то плачут, большие уже, понимают. Сколько-то времени прошло, решила передохнуть. Глядь. А Танюшка то не просто поет, а сахар на дорогу сеет. А потом их еще раз раскулачили. Второй раз уже сахара и круп не дали. Только сутки, что… Подробнее »

Инна
Гость
Инна
25.01.2021 13:17

Молодец какой! Я сейчас жалею, что бабушку мало слушала. Тоже было много интересных историй “про раньше”

Красно Солнышко
Гость
Красно Солнышко
25.01.2021 13:44

Эх, деда бы записать моего, пока не помер(((

Красно Солнышко
Гость
Красно Солнышко
25.01.2021 13:49

Дело было в Копенгагене, на Восточной улице, недалеко от Новой королевской площади. В одном доме собралось большое общество – иногда ведь все-таки приходится принимать гостей, зато, глядишь, и сам дождешься когда-нибудь приглашения. Между прочим, речь зашла про средние века, и многие находили, что в те времена жилось гораздо лучше, чем теперь. Да, да! Советник юстиции Кнап отстаивал это мнение так рьяно, что хозяйка тут же с ним согласилась, и они вдвоем накинулись на бедного Эрстеда, который доказывал в своей статье в “Альманахе”, что наша эпоха кое в чем все-таки выше средневековья. Но советник утверждал, что времена короля Ганса были лучшей… Подробнее »

Красно Солнышко
Гость
Красно Солнышко
25.01.2021 13:50
Ответить на  Красно Солнышко

Ганс Христиан Андерсен “Калоши счастья”.

MarinaV
Гость
MarinaV
25.01.2021 19:17
Ответить на  Красно Солнышко

О! Я тоже вспомнила про “калошу счастья”, когда читала это “..как раньше!”

Женя
Гость
Женя
25.01.2021 14:49

Моя прабабка счастливое исключение из правил. Сама деда колотила, он от нее на войну сбежал. и с тех пор в нашем роду дамы не сахар…. Сами кому хочешь вдуют

Светлана А.
Светлана А.
25.01.2021 15:41
Ответить на  Женя

Бедные мужики)) Или наоборот, как за каменной стеной?))

Nadezda Stat
25.01.2021 18:21

Так именно об этом раньше мудэ и печалится: за бутылку не купишь, вожжами не отходишь, ребра не сломаешь.

Серая Мышь
Гость
Серая Мышь
25.01.2021 22:58

Бабушка была из деревни, с мужем ей повезло, а вот жизнь была далеко не легкой, но все кто кричат про “как раньше” не знают истории и глубокими знаниями не обладают.
У Лукяненко было хорошо сказано, что все кто мечтают о Средневековье мнят себя королями и рыцарями (на худой конец), но никто не видит себя крестьянином чьи труды на полях только что вытоптала дружина рыцарей. Забывают про отсутствие лекарств.

Лавра
Гость
Лавра
10.05.2023 23:59

Времена не выбирают. В них живут и умирают.