-За невесткой донашивать – это унижение, – считает свекровь

-Да не так я и нуждаюсь, – обижается Ирина Дмитриевна, – чтобы обноски носить. Тем более, ладно бы за дочкой родной, а тут – за невесткой.

-Будет тебе, Ирина, – говорит ее пожилая соседка, – я бы радовалась: вещи у твоей невестки модные, добротные. Брала бы – ходила бы моднющая, как королева. Ты же себе на пенсию таких купить позволить не можешь, а фигуры у вас похожие, да еще размер ноги один. Красота, чего носом крутить? Мне бы кто отдал – я бы радовалась!

-Понимаешь, – упрямится Ирина Дмитриевна, – я и не говорю, что вещи плохие. Просто это унизительно для меня. Тем более, что и ситуация не такая простая, как тебе кажется.

Сыну женщины Михаилу 37 лет, самой Ирине Дмитриевне близко к 60-ти. Она выглядит довольно моложаво, но с работы пару лет назад все же “попросили”: дай дорогу молодым. И пенсия есть, средняя, и квартира двухкомнатная. И вот – невестка, внуку скоро 5 лет.

-Они со мной никогда не жили, – поясняет Ирина Дмитриевна, – поженились 10 лет назад, ипотеку взяли, да и выплатили ее уже. Оба зарабатывают достойно.

Женщина в глубине души надеялась, что с ее выходом на пенсию, сын станет ей хотя бы немного помогать.

-Имеет же возможность, – сокрушается она, – у внука – няня, меня не допускают с ним сидеть. За границу летают, машину поменяли. Сын новую должность получил, задумались о том, что квартиру городскую надо сдать, а построить дом в пригороде. Там, дескать, и просторнее, и престижнее. А мне хотя бы на коммуналку можно было бы подкидывать: я же Мишу одна вырастила.

Ирина Дмитриевна где-то через полгода после выхода на заслуженный отдых попробовала сыну пожаловаться, как тяжело жить на пенсионные крохи, как все дорого в магазинах. Вот и сапоги зимние не может себе позволить купить пожилая мать.

-И что ты думаешь, – возмущена пенсионерка, – сапоги мне привезли, вместе с целым кулем барахла старого от Нельки. Невестки, то есть. Куртку, джинсы, туфли, свитерочки разные. Да, все хорошее, Неля у нас два сезона вещи не носит – покупает только новье, последней коллекции и не на рынке. Но все это – ношенное! Неужели я не заслужила реальной помощи деньгами? Мне, как нищенке, старое шмотье?

Ирина Дмитриевна в тот первый раз сыну и невестке ничего не сказала, но вещи носить не стала – отнесла в социальную защиту. А в следующий раз не стерпела.

-Нелли, – обратилась она к невестке, – я, конечно скромно живу. Но не до такой степени, чтобы за тобой донашивать. Что же ты маме своей новые вещи покупаешь, а мне хлам несешь?

Невестка обиделась, куль с вещами забрала. А сын после этого маме позвонил и выговорил:

-У тещи размер другой, – сказал Миша, – она бы и рада вещи взять, да не сможет их натянуть на себя.

-Раз вещи не берет – значит не прижало, – считает невестка Ирины Дмитриевны, та самая Нелли, – значит не нуждается, чего помогать? Вещи все хорошие, а свекровь носом крутит. Почему наша семья должна ей помогать деньгами? У нее есть пенсия, она не голодает, вон даже гонор и гордость свою показала. И Мишу я смогу убедить. Бюджет семьи все равно в моих руках. Моя мама всему рада, все принимает с благодарностью.

-Ночная кукушка перекуковала дневную, – горюет Ирина Дмитриевна, – не приняла невесткиных обносков, так и сын не считает нужным материально помочь.

Что думаете? Со стороны семьи Михаила стыдно не поддержать пожилую мать деньгами, ведь имеет же возможность? Или Ирине Дмитриевне не стоило быть такой резкой с женой сына?