-Откажись от наследства, так будет честно, – предложила золовка

Вот и меня не минула чаша дележа наследства и ушат лжи, который вылили на меня любимые родственники. Точнее родственница со стороны моего мужа. Замужем за Гришей я уже 18 лет, поженились в институте еще.
Я приезжая, да и он не коренной москвич.

Свекровь жила в огромном доме в Подмосковье. Когда-то давно муж свекрови, мой покойный свекор был главным энергетиком в колхозе-миллионере. Дом – полная чаша, денег – пруд пруди. Еда на столе – любая. Вот и привыкли ни в чем себе не отказывать.

А потом, когда муж уже заканчивал школу грянули иные времена для семьи: не стало отца, а колхоз постепенно, но верно скатывался к банкротству. Свекровь еще работала, она была заместителем директора школы, Юлька маленькая, а муж мой в институт поступил, где мы и познакомились.

-Кто у тебя родители, деточка, – осведомилась свекровь при первом знакомстве, – а, разочарованно протянула она, узнав, что родители просто рабочие на одном из заводов на Урале.

Но жить мы планировали отдельно, мечтая заработать и нажить все самим, поэтому разочарование свекрови меня особенно и не касалось. Главное, что с мужем есть любовь и взаимопонимание. Вшиблись мы с ним в работу, ведь и съемную квартиру надо оплачивать, и на свою копить.

Взяли ипотеку, я даже в декрете умудрялась работать, я переводчик, вот и брала заказы на дом, по ночам сидела над техническими переводами. Зато и ипотеку на свою квартиру выплатили досрочно. 8 лет назад Юля тоже закончила школу и поступила в один из московских университетов. Свекровь все страдала:

-Как там доченька в общаге будет мучиться, – говорила она мужу, – ты парень, тебе легче, а Юля же девочка домашняя, скромная, ее обижать будут.
Ага, Юленька сама кого хочешь обидит, 100 кэгэ живого веса, да и на язык, и на руку скорая.

-Решила я продавать свой домище, – постановила свекровь, – там у меня еще землица есть, паи колхозные. Продам и куплю квартиру себе и дочке, на будущее.

С продажей мы свекрови помогли, взяла она себе однокомнатную, дочери двушку в Москве. Жили пока в двушке обе, а однокомнатную сдавали. Мы с мужем не претендовали на деньги от продажи дома и земли, хотя и обидно было: мы с ипотекой тогда еще не распутались, а золовке и квартира готовая, и машина.

-Ну и ладно, я ж мужик, я наживу, – сказал муж, – с квартирой осталось чуть-чуть, потом будем брать машину. Сами.

Надо сказать, что мама мужа женщина была очень склонная к полноте. А с течением времени и от неподвижного городского образа жизни, полнота эта стала очень нездоровой. 150 весила, коленные суставы буквально начали разрушаться от нагрузки. А кушать-то привыкла ого-го: сметала стаканами, масло кусками в кашу, сало, булки. На пару с дочкой и трескали.

Только Юлька молодая еще, а у мамы ожирение прогрессировало. Заработала и артроз, и сахарный диабет, и гипертонию. Юля закончила учебу, вышла замуж и свекровь перешла в свою однокомнатную квартиру. Однажды приступ у нее случился, мы прискакали с Гришей, скорую вызвали.

Врачи постановили: надо госпитализировать. А как? Сама свекровь из-за болей в ногах пределов квартиры уже не покидала. Пришлось вызывать бригаду МЧС. В больнице доктора и вставили пистонов, и нам, и маме:

-Если хотите еще пожить, надо срочно худеть, – безапелляционно заявила доктор. Выписали свекровь домой с явным улучшением, и давление сбили, и 8 килограммов в больнице скинула.

-Ой, даже ходить легче стало, – радовалась свекровь, – ты, невестушка теперь мне покупай только те продукты, которые врачи разрешили, буду держать диету и худеть.

Мы с мужем обрадовались. Я вынуждена была приезжать к маме мужа почти ежедневно, или дочку свою посылала за продуктами и бабушке помочь. Юлька тогда в декрете сидела, от маленького ребенка не побегаешь. Готовила я свекрови на пару, только нежирное все, вредности и булки я ей не покупала.

Свекровь сразу облегчение ощутила: и сахар перестал скакать, и давление, и на лавочку у подъезда стала выбираться сама, с соседками языки почесать. Скинула мама мужа тогда почти 40 килограммов, врачи нас хвалили.

А потом Юля вышла из декрета на работу, а трудилась она недалеко от дома своей матери. Начала я приходить и замечать, вроде жареной свининой пахнет. Потом и в холодильнике завелись у свекрови прежние продукты: сметана, сливочное масло, сало. На столе печеньки-конфеты всякие.

-Юля была, принесла, не выбрасывать же! – говорит мама мужа, – да что там будет от одного кусочка!

Звоню золовке, ты что же, мол, делаешь, маме только-только лучше стало, а она кричать на меня начала:

-Вы мою мать решили голодом со света сжить, сама попробуй, посиди на овощах, да на вареной курице! Пожилому человеку последнюю радость в жизни отрубила! Деньги с ее пенсии себе забираешь, а ее не кормишь!

Обиделась я, муж пытался с сестрой поговорить, но результата это не принесло:

-Не надо ей (мне) больше к моей маме ездить, и продукты возить не надо, я сама буду все покупать. Хотите помочь – денег давайте на лекарства, – заявила золовка.

Разумеется очень быстро от неправильного питания и сидяче-лежачего образа жизни, все потерянные килограммы вернулись на место, да еще новые с собой привели. Недавно мама мужа скончалась: диабет и гипертония сделали свое дело вместе с лишним весом. А после похорон Юля и заявила:

-Отказывайся, брат, от маминого наследства, так будет по-честному. Твоя жена голодом маму морила, не достойна она ее наследством пользоваться.

Мы с мужем не шикуем, для нас деньги от продажи свекровиной однушки не лишние. Мы не отказались, и так при продаже дома в деревне нам не досталось ни рубля, а золовка в суд подала и на суде свою ересь повторяла.

-Недостойные наследники, они маме кушать не давали. А я доктора свекровиного вызвала в качестве свидетеля, она и подтвердила, что, да, был момент, когда больная села на диету и ее состояние значительно улучшилось, а потом, к сожалению, она вернулась к прежнему вредному режиму питания.

-Именно осложнения и привели ее к печальному итогу, – сказала доктор.

Суд золовке отказал. Квартиру свекрови мы продали. Деньги поделили, а с золовкой муж теперь не общается совсем. Мы для нее враги номер один. Не может она понять, что иногда благими намерениями вымощена очень нехорошая дорога.