-Город – это зло, – сказал зять и увёз дочь в глухую деревню

-У Тамары дочка-то развелась, слышали? – шепчутся соседки, – Не стала жить с мужем. Совсем девка с жиру сбесилась: мужик же хороший, непьющий, состоятельный. Все у нее было, Томка сама хвасталась, что, как сыр в масле катаются: и обновки, и бытовая техника, и дом полная чаша. 

А вот поди ты -вернулась с дочкой к матери. Ну ничего, на такого мужика сразу охоту объявят. А вот Светка с ребенком и без приданого, даром не нужна никому…

Тамара, как и ее дочь, 30-летняя Светлана об эих разговорах знают. Только на каждый роток не накинешь платок. Как и в чужую шкуру не влезешь.

-Я замуж вышла девочкой совсем, – рассказывает Света, – мне было только 19 лет, а Вадим был такой представительный, серьезный Мне показалось ответственный и надежный. Я же без отца выросла… Вадим был старше Светы на 10 лет. У него уже была сложившаяся система ценностей. Отец-бизнесмен оставил Вадиму хорошее наследство, деньги были надежно вложены, недвижимость ликвидная прикуплена, имелась и хорошо налаженная фирма.

-Он красиво ухаживал, после свадьбы решил практически все материальные проблемы не только мамы, но и моих двоюродных братьев, устроив их на работу. Да и сначала мы жили очень хорошо, я через год родила Катюшку, занималась бытом.

Квартира в центре столицы, своя машина, не было необходимости думать о том, на что купить продукты и вещи. Света помогала деньгами матери.

-А на третьем году брака зятек, как свихнулся, – продолжает разговор уже мама Светланы, – заявил, что город не место, где должна расти его дочь и другие дети. Надо, дескать, уезжать в провинцию, жить на природе.

И настоял на своем, хотя Свете и не хотелось. Девушке пришлось из академического отпуска перевестись на заочное отделение, благо, что оставалась всего одна сессия и диплом она все же получила. Они уехали в глухую Ярославскую деревню, где Вадим начал налаживать натуральное хозяйство: прикупил земли, поставил деревянный просторный дом, завел кур, свиней, корову.

-Я никогда в деревне даже и в гостях не была, а тут – целая ферма, – Света не может сдержать слез, – нет, он не заставлял меня доить коров, ухаживать за свиньями: для этого он нанял работников. Но я должна была сама печь хлеб, готовить для семьи и работников, обихаживать огород.

Кроме соли муж теперь ничего не разрешал покупать в магазине. Все было свое: вместо сахара мед, вместо колбасы – мясо. Может это и не плохо, но Света начала бояться заскоков мужа. Вскоре Вадим объявил, что замужняя женщина должна одеваться не в джинсы, а в платья и носить платок. Деньги у них по-прежнему были, но маме высылать муж больше не разрешил, предложив теще переехать к ним: по хозяйству помощь, да и вне развратного города.

-Конечно я отказалась, – говорит Тамара, – я искусствовед, что мне в деревне делать? Там даже клуба нет, да и дурью маяться по щелчку зятя я не собиралась.

Потом Вадим выбросил из дома телевизоры, компьютер, телефон был теперь один и только у него. Вместо гаджетов он принес в дом иконы. Дочку тоже обрядил в платье до пола и косынку, над девочкой смеялись одноклассники даже в этой богом забытой глуши.

-Я всегда мечтал о патриархальной семье, чтобы на земле, чтобы все вместе, – разглагольствовал муж, и неизменно обращал внимание жены, что она должна быть готова к тому, что дети у них будут рождаться ежегодно.

Света с ужасом думала о том, что придется снова рожать, да еще и не один раз, ведь первые роды были очень тяжелыми. Она забеременела раз, другой, третий… 8 выкидышей за 4 года. Врачи в районной больнице пытались мужу сказать, что я не смогу выносить ребенка, что беременеть снова мне уже просто опасно, организм истощен. Но Вадим был непреклонен: работать надо, кушать все натуральное, и в церковь молиться ходить, тогда Господь и даст долгожданного малыша.

После очередного выкидыша, выйдя из больницы, Света, больше похожая уже на свою собственную тень, позвонила матери, взяв телефон у одного из работников, умоляя ее найти машину и приехать за ней и дочерью.

-Я к племянникам своим обратилась, – так они отказали, испугались, что работы лишатся, ведь продолжали трудиться на фирме Вадима, – говорит Тамара, – а муж подруги согласился.

Уход от мужа больше походил на побег. Даже вещей, что носила Света в деревне, с собой не взяли, только документы и вещи дочки. Уехали тайно, в ночь, когда Вадим уже заснул.

-Муж сначала сильно докучал, приезжал, звонил. Нет, он не угрожал, он пытался “наставить” меня на путь истинный. Говорил, что пропадем с дочкой в городе, что денег он не даст, что я выращу дочь в гнезде разврата и она будет потеряна для вечной жизни.

Света считала, что Вадим просто свихнулся. Через полгода их развели. Света устроилась на работу, дочка пошла в нормальную школу, ходит в кружки и бассейн,общается со сверстниками и играет в компьютере.
Об отце, об их деревенской жизни она тоже вспоминает без удовольствия.

-Да пусть языками чешут, – Тамара машет рукой на соседок, что теперь ежевечерне у подъезда перемывают им кости, – у Марьи Петровны внучка на выданьи, я ей адрес и телефон зятя бывшего предложила. Но что-то отказалась она свою Настю в деревню отправлять. Да и Настя в год по ребенку рожать, желанием не горит!
Света замуж больше не собирается, говорит, что наелась она замужней жизнью, лучше уж одна, как мама, чем с таким надежным и хозяйственным.