Я на эту квартиру рассчитывала, а мама тайно от семьи сделала ремонт и сама туда жить ушла

-Мне так неудобно перед мужем, перед всеми, ведь мы вслух еще до свадьбы загадывали, обсуждали, планировали. И мама при этом присутствовала, правда, отмалчивалась, ни слова не говорила, а потом и заявила, что она устала от всего, адью, уходит, бросает семью! – объясняет Юлия.

Юле 25 лет и чуть больше месяца назад она стала женой. С будущим мужем знакомы были год. У него семья со средним достатком, лишнего жилья не имеется, в двушке со свекрам и растет еще и младший брат. У Юли тоже брат имеется, ему 18 лет. И до недавнего времени молодая женщина считала родительскую семью крепкой и надежной.

-Никогда же родители и не ссорились, – недоумевает она, – а тут, прямо на ровном месте, словно мама только и ждала моего замужества, чтобы объявить о своем решении.

Маму Юли зовут Валентина, ей 49 лет, замуж за отца Юли она вышла в 22 года, с тех пор и тянула воз: работу, мужа, двоих детей. Казалось бы, дочь замуж вышла, сын тоже скоро упорхнет из семейного гнезда, муж не курит, не выпивает, работает, что ее не устроило в семейной жизни?

-Не пьет, не бьет, работает, – соглашается сама Валентина, – но жить с ним больше я не хочу. Сын? Сын совершеннолетний. Я согласна поддерживать и помогать ему материально во время учебы в институте, но батрачить на них, растрачивать оставшиеся мне годы на сковородки и швабру не хочу. Достали. Заездили.

-Ну все женщины и работают, и домом занимаются, – возмущается Юля, – я тоже теперь буду это как-то совмещать, а мама прямо взбеленилась.

В родительской семье Юли роли распределялись традиционным образом: мужчина на диване после работы. Женщина у плиты или у раковины.

-Я не меньше мужа работала, – говорит Валентина, – зарабатывали наравне, а вот домашние дела все целиком и полностью ложились на мои плечи. Дети? Дети на отца глядя, тоже ждали, что мама приготовит, вымоет, накроет, уберет. Думала, что хоть дочь станет помощницей. Но как же! То свекровь на дыбы: не нагружай дитятко, наломается еще, успеет, то муж ее все своей белочкой ненаглядной называл. О сыне и речи не идет, тот за собой кроссовки не вымоет, если что-то забыл, то прется в комнату прямо в обуви и плевать, что я полдня наводила чистоту. Ложку и чашку за собой не вымоют, ершиком пользоваться нормально умеют. И только и слышно: есть чо пожрать, а где моя рубашка, а ботинки не мыла?

Три года назад умерла мама Валентины. Женщина сначала надеялась, что хотя бы дочь уйдет в самостоятельное плавание – в бабушкину однушку, которая по документам отошла Валентине.

-Куда там! Самостоятельно жить это же готовить надо, убирать, стирать, – машет рукой Валентина, – а тут как хорошо, при маме, которая вместо прислуги. Прислуге хотя бы платят, а я все выходные одна кручусь. Помощи попросишь и слышишь: “Ой, давай попозже”. А это “попозже никогда не наступает.

Юля использовала бабушкину квартиру для встреч с женихом, а 3 месяца назад мама объявила дочери, что там начался ремонт и забрала у дочки ключи, под предлогом, что они нужны рабочим.

-Я думала, что мама к моему замужеству квартиру делает, – говорит Юля, – мы заявление подали, пока ждали росписи, я забеременела. И, главное, при маме разговоры были о том, что надо в квартиру купить, я еще предлагала посмотреть, что и как, обои выбрать, а мама все отмалчивалась, отмахивалась.

– Я думал, что Валя сюрприз дочери готовит, – говорит муж Валентины, – не лез, не вмешивался. А зачем я полезу? Квартира тещина была, теперь Валькина, что она, ремонтом не распорядится что ли?

Валентина была очень рада, что в ее ремонт домашние не лезут. Не потому не лезут, что квартира ее, а потому что привыкли: она решит, вывезет, зачем утруждаться и голову себе забивать. А накануне свадьбы дочери Валентина объявила домашним, что собирает вещи и уходит к себе.

-Куда к себе? – Юля уставилась на маму.

-В свою квартиру, – пожала Валентина плечами, – ремонт закончен, мебелью пока старой обойдусь.

-А мы как?

-А вы решайте. Снимайте, или тут живите, с отцом и братом. Да, я ухожу из семьи. Надоело на вас всех ишачить и ваши проблемы решать.

-Представляете? Я беременная, мама это знает. Жить с отцом и братом? И на трех мужиков пахать? Да они меня съедят! И потом, заботиться о брате и об отце это мамина обязанность, а у меня семья отдельная! Квартиру снимать? Мне скоро в декрет, на что снимать! – стонет Юля, – А главное, почему мама все так тайно обстряпала? Отец просто в шоке, брат с ней и разговаривать не хочет. Свекры просто прифигели от того, что нам с мужем жить теперь негде.

А еще Юля, брат и отец возмущены тем, что Валентина делала ремонт на деньги, выделявшиеся из семейного бюджета. Ей же ни слова никто не говорил, когда она брала то на проводку, то на плитку, то на новый ламинат.

-Я думал, что для дочери, а она крысила для себя! Почти 30 лет прожили, а не знал своей женушки! – выругался отец Юли.

-Не знал, – усмехается Валентина, – думал, что я молча до гробовой доски буду служанкой для всех. Деньги брала из семейного бюджета, да. И мне не стыдно. Я зарабатывала с мужем наравне, а потом работала на домашнем фронте, только мне за это никто не платил. Жили они хорошо и свободно? А я? Вот и не считаю, что я крысила что-то. Они привыкли от меня только брать. Я ответила тем же.

Женщина даже не считает себя виноватой в том, что ни слова домашним о своих намерениях не говорила.

-Меня никто не спрашивал. Ни муж, ни дочь. Просто Юля решила, что квартира моей мамы должна отойти ей только на том основании, что она замуж решила выйти. Все мечтали, строили планы, придумывали, но никто моим мнением не поинтересовался. Даже, когда ремонт начала делать, то всем было до фонаря. Они думали. что я ради дочери в лепешку расшибаюсь, по магазинам бегаю, с грузчиками договариваюсь, сама ламинат на 4 этаж таскаю. Никто помощь не предложил.

-Переписывай на детей долю в двушке и вали на все 4 стороны, устала она, с…, – сказал на прощанье муж, – на развод подавай сама.

-Конечно сама, – сказала Валентина, – я привыкла, что я все сама. И вы теперь… сами. А переписывать я ничего не буду. Я свою долю честно со сковородками и тряпками заработала.

-Ты же понимаешь, что ты меня и брата потеряла? – спросила Юля со слезами, – Ты же мама наша, а так поступаешь!

-А как я поступаю? О себе хочу думать и заботиться? Это преступление? Мама? А была ли ли у сына и дочери мама? Или только прислуга: подай-принеси!

А вы что думаете?