«Марьяж» императрицы

-Кума Марья, а кума Марья, а о чем бумага-то? Чегой-то нам воспрещают? Не ведаешь? И я не ведаю, но рот, от греха, ныне лучше не открывать, – шептались кумушки в торгу.

Манифест сената о молчании в 1763‑м читали громко, под барабанный бой и не только в обеих столицах, но и в уездных городах империи. И как раз в провинции суть документа никто не понимал: «О воспрещении непристойных рассуждений и толков по делам, до правительства относящимся». А что это значит? О чем болтать не велено? Да кто ж его знает.

Матушка-императрица всего несколько месяцев на троне, болтают, что мужа своего она уморила, трон сыну не отдала, вроде бы обещала быть только регентшей, а уже и корону императорскую на свою голову торжественно возложила. Так о чем болтать-то нельзя? Об этом что ли?

Нет, сплетничать в империи запретили совсем о другом. Дело было тайное, секретное, оно – о любви, о браке. Но таком браке, который снова мог поставить в стране все с ног на голову. Всерьез обсуждались возможности посадить на трон снова кого-то из детей несчастной правительницы Анны Леопольдовны. Да и почему кого-то, если несчастный Иоанн Антонович императором уже был объявлен, просто его в крепость Петропавловскую упекли?

-А прав на трон у него поболее, чем у немки-вдовы прежнего императора, – под страхом наказания судачили самые смелые.

Что же это за заговор и почему он касался любви Екатерины Алексеевны, взошедший на трон, на который она совершенно не имела прав, под номером вторым этого имени. К слову, первая Екатерина тоже прав на трон не имела никаких, но не об этом сейчас.

Обстоятельства, позволившие жене Петра Третьего совершить очередной дворцовый переворот, хорошо известны: гвардия ее на трон посадила, а точнее – братья Орловы, один из которых был многолетним фаворитом супруги императора.

Григорий Орлов грел постель императрицы, Алексей Орлов за всех думал и строил планы, остальные братья поддерживали. Был и такой факт, при свержении мужа Екатерина Алексеевна дала письменное обязательство графу Никите Панину, руководителю внешнеполитического ведомства страны и воспитателю наследника Павла Петровича.

В бумаге этой Екатерина обязалась освободить трон к 1774-му году, к моменту совершеннолетия (20 лет) своего сына. Как мы знаем, Павел дожидался престола еще 22 года после означенной даты, ненавидел мать, которая освобождать удобное седалище не собиралась. Престол перешел к законному претенденту только после последнего вздоха императрицы.

Документ, данный Панину, хранился в Сенате, но после коронации оказался в руках императрицы. Подозревали, что опасную записку Екатерине добыл все тот же Григорий Орлов. Впрочем, говорили, что сам Никита Иванович Панин уступил и отдал документ. Но все равно, Орловым царица была обязана всем: жизнью, свободой (муж мечтал упечь ее в монастырь), властью.

О, Орловы бескорыстными не были. В их загребущие руки немало богатств перетекло. А хотелось большего. Положение фаворита – шаткое. Екатерина Алексеевна темперамент имела горячий. Сегодня Григорий наверху, а завтра? Стоит только споткнуться и недосмотреть и все – прощай, золотые денечки. Могут еще и спросить: а как окончил свой живот несчастный Петр Федорович, а? Спрашивали в России люто, с дыбы сознаешься и в том, в чем не виноват. Страшно было.

Страшно было и самой Екатерине, осознававшей, что трон она занимает незаконно. Особенно на первых порах женщина чувствовала себя неуверенно. Сама ли императрица задумалась о новом браке, Орловы ли на этом настаивали как на оплате своей роли в удавшемся заговоре, не знаю.

Через полгода после того, как Екатерина надела на себя корону, появились слухи, сплетни, шепотки. О том, что матушка-государыня замуж может выйти. За кого? За Григория Орлова. Слухи потекли по рынкам и корчмам. Сама Екатерина их и повелела распустить: почву прощупывала.

И снова загадка: императрица это сделала, чтобы избежать замужества, дескать, народ против? Или Екатерина хотела услышать одобрение своих «марьяжных» планов? Потом возникла и бумага, которую бывший канцлер Алексей Петрович Бестужев-Рюмин поручил составить сенатору Брылкину от имени Сената, высшего духовенства и некоторых представителей знати империи, которые ПРОСИЛИ Екатерину для блага государства вступить во второй брак: «Понеже наследник, цесаревич Павел Петрович один есть, он слаб и если заболеет чем, то останется империя без наследника, что грозит смутами и бедствиями народными».

Брылкин языка за зубами не удержал, практически в тот же вечер разболтал о тайной операции своему родственнику Федору Алексеевичу Хитрово. Федор Алексеевич человек был не посторонний. В описываемое время ему было около 23‑х лет, сын генерал-поручика Хитрово и Натальи Ивановны, урожденной Шуваловой – сестры опоры покойной Елизаветы Петровны.

В заговоре Екатерины против мужа Федор Хитрово принял самое непосредственное участие. Будучи по рождению противником партии Екатерины и секунд-майором Конной гвардии, он блестяще показал себя в политической игре на стороне будущей самодержицы, заслужив похвалу княгини Дашковой.

Собственно, из конногвардейцев на стороне Екатерины вообще выступали только Хитрово и Потемкин, сумевшие, однако, привести к присяге однополчан. Это во многом сделало переворот удавшимся. А еще Федор Хитрово был умницей, красавчиком и дамским любимцем. О знакомстве с ним даже Казанова упоминал.

Екатерина заплатила «за услуги» Федору Хитрово чином камер-юнкера и восемью сотнями душ – по его мнению, маловато, тогда как на Орловых милости обрушились водопадом. Получив от Брылкина новость о составленном документе, по которому Орлов вскоре может стать императором, Федор Алексеевич поделился сведениями с теми, кого очень напрягало стремительное возвышение Орловых. Началось брожение в казармах и гостиных. Но и на Хитрово нашелся доносчик – князь Иван Несвицкий.

-Хитрово приглашал меня на свою сторону перейти, а самого Хитрово в оный заговор привела княгиня Дашкова. А еще генерал-прокурор Глебов обещал деньгами помогать. Нет, матушку Екатерину Алексеевну свергать они не измысливали, просто хотели Орловых от государыни удалить, понеже говорили, что Григорий глуп, а больше всё делает Алексей, и он великий плут и всему оному делу причиною, – показывал на допросе Несвицкий.

А еще он говорил, что предлагалось Орловых перебить, а в самом крайнем случае заменить Екатерину на троне кем-то. Кем? Кем-то из детей Анны Леопольдовны, ныне, правда, уже давно покойной.

Екатерина, услыхав подобное, похолодела: если она смогла устроить дворцовый переворот, то могут его устроить и против нее! Менять трон на обручальное кольцо Григория Орлова в ее планы никак не входило, ни один любовник этого не стоит!

Федора Хитрово арестовали на следующий день. На допросе молодой человек держался достойно, от своих слов не отпирался и прямо называл возможный брак Екатерины с Орловым бедствием государственного масштаба.

-Я на всякие жертвы был готов, – говорил Хитрово, – если вопрос об этом «марьяже» не был бы оставлен. Даже на устранение Орловых. Если бы государыня изволила за нужное намереваться замуж выйти и взять владетеля или принца крови – это одно. Но я против брака с Орловым. И против этого брака решительно все!

Федора Алексеевича не смутило даже то, что в этот момент в допросное помещение вошел Алексей Орлов. Мало того, Хитрово поведал и о той бумаге, данной Екатериной графу Панину, о том, что содержание документа ему было известно, он же отрицал участие в заговоре подруги императрицы, княгини Дашковой.

Екатерина Алексеевна провела свое небольшое расследование и оно ее убедило: если она пойдет на брак с Орловым, то в народе дойдет до бунта. В Москве, например, с триумфальной арки уже сорвали портрет императрицы, а в гвардейских полках Орловыми и их засильем при царице очень недовольны. И прямо говорят: «Как посадили, так и свергнем, если нам в цари Гришку Орлова навяжут».

Что же решила эта хитрая женщина? А ничего. Замуж за Орлова Екатерина решила не выходить. Мне думается, что сделала она это с величайшим облегчением, мол, смотри, милый друг, рада бы, но вся Россия на дыбы встанет! И уж не сама ли императрица и срежиссировала этот заговор, чтобы не сажать себе на шею еще одного мужа, чтобы править единолично. Ведь она видела способности Григория, знала его характер. Из огня да в полымя кидаться не очень-то и хотелось.

Во всяком случае, с заговорщиками поступили очень мягко. Хитрово удалили от двора, предписали жить в селе Троицком Орловского уезда, в его собственном имении. Остальные офицеры, засветившиеся в заговоре, были просто уволены со службы, но с повышением чинов.

Петербург гудел: «Екатерину вот-вот лишат престола». И Москва о деле прекрасно знала. И начала болтать не только о том, что государыня за Орлова замуж собралась, но и раздувать скандал с заговором, передавая друг другу немыслимые цифры числа арестованных заговорщиков.

-Поэтому и Дашкову выслали, и Бестужева опала постигла, – болтали.

Так и родился Манифест Сената «О молчании», слушая который в уездах ничегошеньки не понимали, но замолкали – на всякий случай. Федор Хитров тихо умер в 1774 году в своей деревне, ему было 34 года, у него был сын и две дочери.

А замуж за Григория императрица все же вышла! Правда, за другого Григория, за Потемкина и тайно. Потемкин был фигурой совершенно иной, объявлять о своем счастье и статусе, властвовать и становится царем он не стремился, а пользы Отечеству принес много.