«Она тогда угол для меня пожалела», – не желает знаться с матерью Марина

— Марина вообще с матерью не знается, что ли?—спрашивает Анна у младшей сестры.—Вчера иду, увидела её, поинтересовалась, как Марина, есть ли у неё внуки, а она так посмотрела на меня…

— Не знается и, кстати, уже много лет,—отвечает сестра.—Точнее, с Маринкиных 19-ти, помнишь, она тогда замуж собиралась? Ну вот. После того она мать вообще из своей жизни вычеркнула.

Анне 44 года, она уехала в Санкт-Петербург из родной Казани давным-давно, в 17 лет—в институт поступила. Выучилась, дома бывала наездами, лишь на каникулы. А потом и вовсе началась взрослая жизнь: работа, замужество, дети. К маме, отцу и оставшейся в Казани младшей сестре приезжала в гости, они тоже к ней ездили: и увидеться, и город посмотреть.

Сейчас у Анны дети уже почти взрослые, во всяком случае, самостоятельные. Сестра, которая младше на 3 года, живёт недалеко от пожилых родителей, помогает им физически, Анна поддерживает «стариков» материально. Так-то им вполне хватает пенсий, но всё же требуется то купить новую технику, то «починить» зубы, то отправить кого-то из них в санаторий.

Анна и её супруг считают, что это нормально. Свекрови (свекор умер несколько лет назад), они тоже помогают: имеют возможность. А тогда, когда только начинали совместную жизнь, было, конечно, трудно. Родители мужа звали жить к себе, но Анна не захотела, поэтому снимали квартиру, копили на свой угол. Родители не могли им помочь—жили скромно. У Анны и её мужа обиды на них нет.

В конце концов, на ноги они встали, двоих детей родили, карьеры сделали, машину купили, трёхкомнатная квартира есть, а больше и не надо, старшей дочке уже 17 лет, совсем скоро упорхнёт из дома, а за ней и сын.

С Мариной Анна училась в одном классе, росла в одном дворе, даже приятельствовали, пока Аня в Питер не уехала. Марину растила только мама, где и что было с отцом, Анна не знает. Был ли он вообще—тоже неизвестно. Мама Марины, Татьяна Константиновна,—женщина простая, всю жизнь трудилась рабочей на пекарне, зарабатывала немного совсем, зато Марину баловала.

— Она вязала хорошо, поэтому и в декрете, когда с Маринкой сидела, подрабатывала этим. Вязала вещи на заказ, шила тоже,—вспоминает Анна.—Потом, когда мы уже в школе учились, тётя Таня пекла пироги, какие-то национальные блюда на заказ готовила. Маринке грех на мать было обижаться.

Марина и одета была не хуже одноклассников, и на экскурсии с классом ездила, и на дни рождения подруг и приятелей ходила нарядно одетая, с подарками. Анна, только став взрослой, поняла, чего это стоило одинокой Татьяне Константиновне, которая, кстати, даже не красилась, одевалась всегда скромно.

— Экономила на себе, чтобы Маринка ни в чём не нуждалась,—качает Анна головой.

Когда Анна уже уехала, от мамы и сестры она знала, что у Марины с матерью вышел крупный скандал. Марина тогда поступила в институт в самой Казани, её накрыла нежданная любовь, собралась замуж, вознамерившись или бросить институт, или уйти на заочное отделение. А мама выступила резко против: слишком много она в дочь вложила сил, чтобы та ранним замужеством перекрыла себе дорогу к образованию, да и парень дочери Татьяне Константиновне не очень нравился.

Но было, оказывается, ещё одно обстоятельство, о котором сестра Анны узнала сравнительно недавно: перед тем, как Марина объявила матери о предстоящем замужестве, тётя Таня получила неожиданное наследство от родственницы. У двоюродной, то ли троюродной сестры мамы Марины погибли муж и сын, она так и не оправилась от горя, и через полтора, что ли, года её самой не стало. Ближе родни не оказалось, двушку унаследовала Татьяна Константиновна.

— И Марина стала просить у матери, чтобы в эту двушку заехать со своим будущим мужем,—рассказывала сестра несколько лет назад.—А тётя Таня только-только её сдала, поменяла окна и дверь в своей квартире, что-то купила. В общем, хотела на старости лет немного вздохнуть, да и глаза уже не те были, чтобы шить и вязать ночами, и не так это стало востребовано, как и её стряпня.

А ещё тётя Таня рассудила, что замуж Марине рано, что жениху те же 19 лет, он студент, какой из него муж? Бросать учёбу—вообще не дело. Да и на деньги от сдачи квартиры внаём Татьяна Константиновна мечтала дочь приодеть, давать ей деньги на поездки к морю, в общем, отказала.

— Не отдашь?—спросила дочь в последний раз.

— Не отдам, Мариночка, пойми, надо учиться, ну какое замужество, ты же не беременная, подождите несколько лет,—начала было Татьяна Константиновна, но Марина её слушать уже не стала.

Девушка собрала вещи и дверью хлопнула. На следующий день, когда Татьяны Константиновны не было дома, вывезла оставшееся своё барахлишко, ключ занесла соседке, а матери оставила записку: «Знать тебя не хочу больше. Сиди и молись на свои квартиры, а про меня вообще забудь».

— Сколько лет прошло, давным-давно забыть пора уже, помириться, мать же не молодеет,—качает Анна головой осуждающе.—Мать всё для неё сделала. Не отдала квартиру? Ну так и ладно, не обязана была, тем более, что действительно надо было сначала учёбу окончить, потом замуж бежать. И что, с тех пор так и не знаются они?

— Не знаются,—вступает в разговор мама Анны.—Я с Таней говорила несколько лет назад, она тогда рыдала просто. Приехала к Маринке, а та дверь открыла, увидела, что это мать, матом её послала и перед носом дверь захлопнула. Обиделась: не помогла мать жильём.

По рассказам общих знакомых, у Марины в жизни всё сложилось. Она замужем за тем же самым своим парнем, престижная работа у него, у неё, двое детей, им сейчас 13 и 9 лет, квартира хорошая, дача, поездки, живут и ни в чём себе не отказывают, дети в платном лицее учатся, Марина одета как с картинки, две машины на семью.

— Я всего сама добилась,—ответила Марина как-то на расспросы об их отношениях с мамой.—Мать тогда угла для нас пожалела? Ей деньги были очень нужны? Прекрасно, они у неё были. И есть. Вот и пусть старость встречает с ними. Не пропадёт, уж кто-то за ней согласится ухаживать за её недвижимость. А я не хочу. И дети мои к ней не имеют никакого отношения, она всё сделала сама. И давай не будем больше на эту тему. Точка.

Татьяна Константиновна живёт одна, вторую квартиру так и сдаёт, но уже через агентство. Материально она не нуждается, здоровье пока ещё не совсем подводит, а ходит, по выражению мамы Анны, как побитая собака, с пустотой в глазах.

— Неблагодарная дрянь эта Марина,—безапелляционно говорит мама Анны.—Нашла повод для обиды. Её родили, растили, обеспечивали. Квартиру не отдали сопле, которая замуж хотела? Ах ты, Боже мой!

А вы что скажете?