-Ирине, конечно, не позавидуешь, она сейчас вообще в шоке, видела вчера ее, с работы идет и глаз не поднимает, — судачат у подъезда две женщины об одной из своих соседок, — вот за что все на нее свалилось?

-Представляешь, она мне звонила месяца 2 назад, говорила что-то об этом, но я и не думала, что она всерьез, а тут на днях снова звонок: «Я уже и арендаторов нашла, и на работе заявление по собственному желанию написала»,

-Я ей говорю: если там ничего не получается, возвращайся, тут хотя бы есть жилье. Работу можно найти, было бы желание, хватит, помечтала, попробовала — не получилось, приезжай и угомонись уже, — рассказывает подруге Екатерина Петровна.

-Так и говорит: «Ты на своей работе тяжелее ручки ничего не поднимаешь, от чего ты устаешь, зачем тебе помогать?», — негодует Вера, — вот пришла раз в год, а воспоминаний неприятных от этого еще на столько же!

-Ни больше, ни меньше, прямо процитировала мне классиков забытого коммунизма, — рассказывает подруге Агата, — дескать, так не положено.

Едем с подругой на белоснежном лайнере уже шестой день из оплаченных 13. Чувствуем себя чуть ли не владелицами.

-Ну успокойся ты, уж кого-кого, а тебя точно нельзя обвинить в том, что ты грязнуля или хреновая хозяйка, — говорит подруга Марианне, — и холодильник забит, и квартиру купила, и двоих детей одна тянешь.

-Что ж ты никогда в гости не приедешь? — укорила меня Оля по телефону, когда я ей позвонила, чтобы поздравить я днем рождения, — Ты вообще в Москве бываешь?

Моей дочери 36 лет. Три года назад она замуж вышла, что удивительно для всех. Особенно для моих сыновей (ее братьев) и их жен: дочь им сухарем казалась.

В бытность своей молодости я увлеклась собиранием игрушек из киндер-сюрпризов. Не фанатично, мне больше всего нравились машинки и бегемотики.