-Ирине, конечно, не позавидуешь, она сейчас вообще в шоке, видела вчера ее, с работы идет и глаз не поднимает, — судачат у подъезда две женщины об одной из своих соседок, — вот за что все на нее свалилось?

-Представляешь, она мне звонила месяца 2 назад, говорила что-то об этом, но я и не думала, что она всерьез, а тут на днях снова звонок: «Я уже и арендаторов нашла, и на работе заявление по собственному желанию написала»,

-Я ей говорю: если там ничего не получается, возвращайся, тут хотя бы есть жилье. Работу можно найти, было бы желание, хватит, помечтала, попробовала — не получилось, приезжай и угомонись уже, — рассказывает подруге Екатерина Петровна.

-Ну что тебе стоит? Мы всего лишь просим поговорить. Все сейчас так, все по знакомству, с улицы можно только куда-то за копеечную зарплату устроиться, — мама приступает ко мне с этой просьбой ужу 4-й месяц.

Едем с подругой на белоснежном лайнере уже шестой день из оплаченных 13. Чувствуем себя чуть ли не владелицами.

-Мама? Мама давит на жалость, просит и все в таком духе, уже даже общаться с ней не хочется, — вздыхает Дарья, — да если бы не то, что мама одинока и возраст… я бы, наверное, в ЧС ее отправила уже.

-Так и сказала, похлопав глазами и для пущей доверительности взяв меня под локоток, — возмущается Лариса, — представляешь? По ее мнению, нам это совершенно не нужно!

Моей дочери 36 лет. Три года назад она замуж вышла, что удивительно для всех. Особенно для моих сыновей (ее братьев) и их жен: дочь им сухарем казалась.

Мой брат женился несколько лет назад. Жить ушли на квартиру, с нашей мамой жить вместе не захотела молодая супруга.

Квартира в которой я выросла, принадлежит нам троим в равных долях: маме, мне и моей младшей сестре. Я давно замужем, на квартиру не претендую и не претендовала никогда.