Оленька примеряла свадебное платье, поворачиваясь перед зеркалом и так, и этак. «Хороша!» — подумалось самой. Но разве в красоте дело?

-Эй, князь, лови кочерыжку, — заливалась хохотом императрица. — И за собачкой моей следи хорошенько! Шуты, а-ну, поддайте ему «перцу» для бодрости!

Невеста была сказочно хороша. Блеск свадебной парчи платья и бриллиантов, украшавших прическу, нисколько не затмевал нежного цвета лица новобрачной и сияния счастливых глаз.

«Мне все кажется, что дело идет о чужой свадьбе, странно при таких обстоятельствах думать о своей собственной женитьбе!»

-Старшенькую выгодно пристроил, оттого и боярином сделался, и младшеньких пристроит, вот увидите. А всего-то, шляхтич смоленский, да еще и лях! Вот судьба какова!

Пылким влюбленным он не был, безумств не творил, в 50 лет редко мужчины готовы доставать с неба Луну для предмета своей страсти. Но граф любил ее, поздним зрелым и сильным чувством.

-Глупые люди, — говорил князь Куракин. — Все меня спрашивают о том, сколько стоили бриллианты, потерянные мною в пожаре, и никто еще не спросил: «Сашка, небось, тебе жарко было?..»

-Царь после спектакля и захворал, — чесали языки досужие сплетники по Москве. — Извела царевна братца, недаром при себе эту ведьму держит.

-Слышали, до чего батюшка-царь наш добрался? Года теперь иначе считать будем! — возмущались обыватели, когда на рыночных площадях зачитали новый царский указ.

Царица шла на риск, но он был оправдан: в средние века болезнь выкашивала города. Те, кому повезло, до конца дней своих носили на лицах следы, которые не могли скрыть пудры и румяна.