Моя подруга

Подружились мы с ней, когда нам было по пять лет. Я была изначально экстравертом, а она – интроверт. Я жила в этом доме с двух лет, а они только приехали.

Вышла гулять, а тут – новая девочка, да еще с младшей сестрой, с Аней. А у меня братик – ровесник Анюты. Так мы с Ангелиной и подружились. В школе мы учились в разных классах, и Лина стеснялась нашей дружбы.

У нее мама была главбухом в крутом магазине, подруга мамы была завмаг в Гостином дворе. Там еще куча товарищей было из Елисеевского и из других, “козырных” в то время мест. Торговая братия. Правда отец подкачал – всего лишь на трамвае работал.

А я не могла этим похвастать такими “удачными” родственниками: папа – кровельщик, мама – простая швея. Что ни говори, а во все времена существовало разделение на определенные касты, даже когда все были равны, некоторые получались “ровнее”.

Но, как ни странно, вне школы мы дружили. Друг за друга горой стояли. Ее мама ко мне очень хорошо относилась и моя мама понимала, что мы с Линкой дружим не за деньги. Все поменялось в 1997-м.

Бандитизм был. Конкретный. В общем, в феврале того года мама моей Лины, тетя Алла повесилась. Пришла с работы, сняла шубу, сказала дочкам “привет” и ушла в туалет. Через два часа там ее и нашли. На дверной ручке, на кашне.

Мой “Ангелочек” почернела от горя. Их отец и муж тети Аллы безумно любил распускать руки. Но биты были только жена и старшая дочь. Аня всегда была любимой, на нее нельзя было даже посмотреть неправильно.

Я один раз гавкнула в ее сторону, так папаша подруги меня чуть не сожрал на месте. Благо, это был общий двор и куча взрослых за меня заступились, ведь Анюта сама накосячила.

После того, как не стало тети Аллы, моя мама очень переживала за Лину. Подруга несколько раз пыталась остаться у нас ночевать, но приходил отец и Лина на негнущихся ногах уходила домой. Ни я, ни мои родители сделать ничего не могли.

Невозможно было доказать, что ребенок ежедневно подвергается побоям. Синяков папаша не оставлял. А потом пришел страшный для меня март. Умерла моя мама. Сердце.

Было очень тяжело, Лина меня поддерживала. Потом были перипетии с опекой. Я в детдом не попала по возрасту, зато забрали моих брата и сестру. От нас папа отказался. Сказал, что не сможет нас вытянуть без любимой женщины.

Тогда мне пришлось резко повзрослеть. Меня младшая сестра начала называть мамой. После того, как закончилась учебы в школе, видеться с подругой получалось реже. Лина уехала жить к своей тетке.

Были памятные встречи, много хорошего еще сделала для меня моя подруга, а вот я себя до сих пор виню в том, что не стала для нее опорой в трудную минуту.

Так получилось, что мой Ангелочек подсела на запрещенные препараты. И я узнала об этом самая последняя. Я кричала хуже самой поганой истерички. Когда первый псих прошел, Лина мне сказала, что это ее жизнь и ее здоровье. Попросила только ее не бросать. Я не бросала.

Наркотики меняют человека. Зависимые готовы все отдать, через все переступить ради дозы. Лина украла из моего дома то, что было мне особенно дорого. Вещь недорогая, но памятная. Это я сейчас понимаю: она не стоила нашей дружбы.

Помирились мы только лет через пять. Ангелина познакомилась с мужчиной, который смог ее вытащить из наркотической клоаки. Она тогда попросила поверить ей. Я поверила. Подруга стала крестной матерью моей дочки.

Но, видимо, она уже сильно износила свой организм, ничего бесследно не проходит. В 2014 моего “Ангелочка” не стало. Детей у нее не было. Она смогла стать только крестной матерью. По злой иронии судьбы она и умерла в День матери.

До сих пор я по Линке скучаю. Пишу Злючке письмо со слезами. Зачем? Выговориться хочется. И еще. Я считаю, что одно дело, когда в бездну зависимости люди скатываются от вседозволенности, совсем другое – когда от безысходности. И то и другое – плохо. Но не все сильные, к сожалению.

Автор пожелала остаться анонимной. Имена изменены.