Тюрьма для “неудобных” жён

…Княжна, переодетая в мужское платье, погоняла резвого коня. Это был ее последний шанс вырваться на свободу. Вдохнуть вольного ветра она смогла, но донос не оставил шансов.

Беглянку поймали и вернули во тьму монастырской кельи, в безвестность…

Тюрьма для “неудобных” женщин

Покровский женский монастырь города Суздаля стал темницей для тех, кого мужья, отцы и прочие родственники стремились закрыть, спрятать от мира. Были и те, кто овдовев, сами решались укрыться под монашеским одеянием, посвятить жизнь молитвам и тихому уединению.

Но обилие громких имен и дел, которые с ними связаны, говорят о том, что очень многие, особенно знатные инокини, проливали здесь слезы о пошедшей прахом жизни не по своей воле.

И перед этим жребием бессильны были и девицы юные, и жены в расцвете сил и красоты, и женщины, чья молодость миновала, и девочки, которых частенько отправляли в монастырь вместе с матерями, ставшими лишними в мирских делах.

Три Александры

До 16-го века на Руси практиковался все же добровольный постриг. А, начиная с великого князя Василия III, в Суздаль стали привозить узниц. Первыми насильно постриженными монахинями стали три инокини, принявшие в постриге имя “Александра”.

Одна была единокровной сестрой великого князя и сослали ее за интриги на стороне Дмитрия Внука против партии Софии Палеолог и ее первенца.

Другой Александрой стала княгиня Мария Волоцкая, вдова кузена Василия III. Великий князь принудил ее к постригу, чтобы конфисковать наследство, оставшееся от ее мужа. Так “собиралась” воедино Русь.

Третья инокиня Александра до пострига носила имя Анна Васильевна Бельская. Великому князю она приходилась кузиной, была дочерью рязанской княгини Анны, сестры Ивана III. Предполагается, что и третья женщина перешла дорогу Софии Палеолог в делах наследования великокняжеского престола.

Неугодные жёны

Первой монахиней, чей постриг стал способом развода, стала в 1525 году бесплодная Соломония Сабурова, ставшая инокиней Софьей – первая жена Василия III. Она даже прославилась в чине преподобных.

Этот способ понравился рюриковичам и вслед за первой разведенной женой в Покровскую обитель их начали привозить регулярно: инокиня Евпраксия (Евдокия – первая жена Владимира Старицкого); инокини Александра и Параскева (Евдокия Сабурова и Феодосия Соловая – невестки Ивана Грозного, жены его сына Ивана).

Сам Иван IV пополнил ряды насельниц Суздальской обители и собственной “бывшей”, сослав сюда очередную царицу Анну Васильчикову. Заодно Иван Грозный отправил в Суздаль и вдову опального опричника Алексея Басманова, и родственницу второй жены Марии Темрюковны Александру Черкасскую, постриженную с именем Ирина.

Позже постриг против воли ожидал жену царя Василия Шуйского Марию Буйносову-Ростовскую, она стала инокиней Еленой и содержалась вместе с малолетней дочерью Анастасией.

Последней из неугодных жен в Покровский монастырь приехала первая супруга Петра Великого Евдокия Лопухина. Он, кстати, был последним из царей, которые практиковали развод вообще и такой циничный способ в частности.

Царевны и царицы, кроме, пожалуй той же Лопухиной, покорно лили слезы и прилежно молились. Но были и такие, что не опускали рук даже после того, как их голову покрыл черный апостольник.Они смели вести себя и в миру слишком независимо, и в обители “давали жару” и были головной болью матерей-настоятельниц.

Марфа Татева

Первой из известных бунтарок была Марфа Ивановна Татева. Она родилась в княжеской семье Голицыных. Поговаривали, что замужем властная женщина не проявляла особого смирения и мужа не почитала.

Неизвестно, был ли жив муж Марфы, когда ее сослали в Суздаль “на смирение”. Это случилось при кротком царе Федоре Иоанновиче. Но сам царь вряд ли лично приложил к делу руку.

Марфа Татева приняла деятельное участие в деле о разводе царя Федора с Ириной Годуновой. Пыталась “продвинуть” в жены царю девицу, обозначенную в завещании Ивана Грозного, ведь Годунова никак не могла произвести на свет наследника.

С участниками заговора в 1587 году расправился царский шурин Борис Годунов: саму “невесту” выкрали и постригли (подробности – тут). Слишком громкая Марфа Татева удостоилась такого же наказания.

Побег княжны Вяземской

Вторую непокорную звали тоже Марфой Ивановной. Княжна Марфа вероятно оказалась в монастыре еще совсем юной, причины неизвестны.

В Покровской обители уже жила ее тетка по имени Тарсила. Юную княжну спровадили под ее строжайший присмотр. Нрава Марфа была не слишком покладистого и монашеским бытом тяготилась.

В 1610-м году строгая тетушка княжны отдала душу Богу, в Москве свергли Шуйского, а на Руси царила смута. Этими обстоятельствами воспользовалась княжна, совершив из обители побег.

Лишь в апреле 1614-го года в Нижнем Новгороде воевода Бахтеяров-Ростовский увидел редкое для начала 17-го века зрелище: женщина в мужском одеянии верхом на коне. Воевода поднял шум, беглянку задержали.

Дальнейшая судьба княжны неизвестна, но, думаю, ничего хорошего ее не ожидало: она преступила монашеские обеты, еретически облачилась в мужское платье, совершила побег. Вероятно последнее, что видела Марфа Вяземская в своей жизни – это темные своды каменной кельи в строгом скиту на краю земли.

Кстати:

В Покровском женском монастыре содержалась и еще одна бунтарка – сестра спасителя Отечества князя Дмитрия Пожарского. Женщину звали Дарьей, ее выдали замуж за князя Хованского, но Дарья проявила столь неуживчивый характер, что супруг после смерти знаменитого шурина спровадил ее в монастырь, а сам женился вторично.

Дарья Пожарская-Хованская стала инокиней Леонидой, доставив немало хлопот настоятельнице монастыря.