– Зять слишком гордый, даже “спасибо” никогда не скажет, – считает мама

Народная мудрость гласит: сделал добро – кидай его в воду. В смысле, что надо забыть о сотворенном благодеянии, не припоминать, не упрекать. Именно тогда оно – добро. Героиня моего сегодняшнего повествования Лена очень страдает от сделанного когда-то добра. Вот ее рассказ.

5 лет назад я вышла замуж за Ивана. Вышла сразу после окончания института. Я училась в Орле, Ваня тоже был не из областного центра, а из области. Но он уже работал. Муж старше меня на 4 года. Мы сначала пожили на квартире, а потом мои родители начали зазывать нас к себе.

-Вы там на съем тратитесь, – говорила Анна Даниловна дочке по телефону, – а тут бабушкина квартира пустая стоит. Да и помочь вам там некому, переезжайте, чего думать? Жилье есть, ты все равно пока не нашла ничего по специальности. А Ване мы с работой поможем.

-Лен, – отнекивался поначалу муж, – тут мы сами по себе. Мои не вмешиваются, твои тоже. Мне бы не хотелось переезжать. У меня хорошая работа, Орел – красивый город. И тебе тут нравится, а там начинать все заново?

Но, два переезда с квартиры на квартиру за 3 месяца и настойчивые уговоры моих родителей сделали свое дело. Ваня сдался. Мы переехали. На работу отец мужа устроить помог. На хорошее место, на достойный, по меркам моего города, оклад. Но первое время, пока в бабушкиной квартире шел ремонт, нам пришлось жить вместе с моими родителями.

-Здоровается сквозь зубы, – жаловалась Лене Анна Даниловна, – не поговорит лишний раз. И все с таким лицом. А ведь мы ему – все: дочку единственную, квартиру двухкомнатную, работу престижную.

-Мама, – защищала мужа Лена, – ну с каким лицом? Нормально он здоровается, он сдержанный, да и неловко ему жить в чужом доме.

-Жить неловко, – вступал в разговор отец, – а пользоваться нашей помощью ловко?

Через 2 месяца мы с Иваном ушли жить в квартиру бабушки. Но и там нас мои родители в покое не оставили. Претензии сыпались, как из рога изобилия: то Иван был неприветлив с маминой подругой, то не с тем выражением лица ответил отцу.

-Гордый очень? – выговаривал папа Елене, – Где была его гордость, когда мы его на работу устраивали, когда пришел на все готовенькое?

-Пап, – говорила Лена, – мы не просились. Мы жили сами, ни от кого не зависели. Мы переехали по вашим же настойчивым просьбам. В конце концов, о работе тебя тоже не Ваня просил. И не я.

-Не просил, – соглашался отец, – но раз уж ему помогли, мог бы быть и уважительнее с родителями жены. Ни в гости прийти, ни самому позвать. Ты звонишь, а он? Не поинтересуется, чем помочь, что надо сделать.

-Они ревнуют тебя ко мне, – догадался Ваня, – как бы я себя не вел, я буду плох. Ты – единственная дочка, им все кажется, что я тебя не достоин. Переезд был большой ошибкой.

В результате, месяцев 8 я смотрела на эти больные отношения. На придирки родителей к моему мужу. А потом мы вернулись в Орел. Сняли квартиру. Мне повезло с работой сразу, Ваня полгода перебивался временно, а после и на его бывшей работе место освободилось.

Два года назад мы взяли ипотеку. А через месяц мне в декрет. Родители? Я стараюсь вежливо с ними общаться. Ивана не заставляю. Нападки есть.

-Твой муж эгоист, – плачет мама по телефону иногда, – подумаешь, правда ему глаза колола. Бросил все и увез тебя. Как вы там теперь с ребенком, с ипотекой? Я поговорила с отцом, он не против. Квартиру продадим, а вы свою ипотеку погасите. С ребенком трудно будет на одну зарплату.

-Я выдержу, – говорит Ваня, – подработку найду. Но помощь я больше не приму. Не надо гасить нашу ипотеку. Все живут, зато без упреков.

Он прав, мой муж. Но упреки все равно были и будут.

-Из-за гордыни зять обрекает дочь и будущего ребенка на полуголодное существование, – считает Анна Даниловна, – ладно он, но Лена – наша дочь. И у нас есть возможность помочь, а у него язык не отвалится, если “спасибо” скажет. Мы же только добра желаем.

Как думаете, добра желают родители Лены? И правы ли молодые, так упорно от этого добра отказывающиеся?