Макароны

-Я эти макароны терпеть не могу, – в кафе, сделав заказ, беседуют две девушки, – ни в виде спагетти, ни в виде лазаньи. Ни в каком. И дома никогда их не готовлю, наелась в детстве и на всю жизнь.

Девушку, которая рассказывает зовут Ириной, ей чуть за 30, замужем, есть ребенок. Живут с мужем в однокомнатной квартире, за которую заканчивают платить кредит. В планах – покупка жилья побольше. И все 8 лет брака семья экономит, как может.

-На питании, конечно, приходится тоже экономить, – вздыхает Ирина, – сначала была цель накопить на первый взнос, потом – побыстрее расплатиться с долгом, купим двухкомнатную, тоже из режима экономии не выйдем. Вот выбралась с тобой поболтать впервые за год, шикую. Обычно я в перерыв ем то, что в контейнере с собой из дома принесла. Но мне не привыкать жить скромно, я всю жизнь так жила. Хотя, есть нюансы. Вот, например, я лучше у плиты буду дольше стоять, но макароны – табу. Муж их не любит, дочке могу отварить раз в месяц, но сама не ем.

-Ну не знаю,- тянет подруга, – у меня ритм жизни такой, что иной раз макароны и сосиски – самое оптимальное и быстрое, что я могу поставить на стол домашним. С остальным долго заморачиваться.

-Картошка, гречка и рис – наше все, – усмехается Ирина, – я уже привыкла так жить. В выходные готовлю, по вечерам могу и на следующий день ужин сварганить. Вообще, конечно, не во всем мы себе отказываем, иначе совсем жить грустно. Но и деньгами не раскидываемся, нам помогать некому. Вы второго планируете рожать? Как здорово! Нет, мы за вторым точно не пойдем, только-только из декрета, без второй зарплаты грустно. Дочку родили и хватит, ее бы до ума довести. Да и помогать с ребенком нам некому, Димины родители далеко, а у меня… сама знаешь.

-Как мама? – участливо спрашивает Ирину подруга, – Видитесь?

-Нет, даже не созваниваемся, – отрицательно качает головой Ирина, – она позвонила год назад, попросила о чем-то, я трубку бросила и больше не беру. Материально она не бедствует, уж она-то об этом побеспокоилась. А остальное – не мои проблемы.

С мамой Ирина практически не общается уже 10 лет. Водоразделом послужила покупка мамой квартиры. Второй квартиры, просторной однокомнатной, для себя, для “приварка” в старости. Сейчас мама ее сдает, получает пенсию, Ирина полагает, что женщина ни в чем не нуждается.

-Да, я обижена на мать, – говорит молодая женщина, – потому что так нельзя. И то, что мы с ней не общаемся – ее вина. Ее выбор. Наверное она полагала, что в своем праве, наверное думала, что цель оправдывает средства. Но эта цель ее… Она была для нее одной, получается, ей на меня было совершенно наплевать.

С отцом Ирины мать развелась, когда дочке исполнилось 4 года. Сначала они жили вместе со старенькой бабушкой, но через год ее не стало. Год жизни с бабушкой Ирина запомнила очень хорошо, потому что потом ее жизнь изменилась: мать начала экономить буквально на всем.

-Отец после развода умотал, на Дальний Восток завербовался, как дочь живет – ему дела не было, – вспоминает Ирина, – потом мы узнали, что он там погиб. Мне тогда было 9 лет. Что я могла знать о пенсии по потере кормильца? Это я сейчас понимаю, что мать не так уж и была стеснена в средствах, а тогда она мне твердила, что растит меня одна, поэтому мы так бедно и живем.

Ирина может по пальцам пересчитать вещи, которые были куплены лично ей, которые она носила с нуля. В основном одежду ей отдавали. Мамины сослуживцы, мамины подруги от своих детей, знакомые и соседи. А на завтрак обед и ужин у них почти всегда были ненавистные макароны.

-Мама работала медсестрой в больнице, – говорит Ирина, – в стационаре. Я так думаю, что она нормально питалась в столовой, когда была на смене. А у меня в памяти макароны с сахаром, макароны с сыром, макароны с поджаркой и венец кулинарного творчества – лапша молочная на обед. Картошка тоже бывала, жареная с луком. И гречка с молоком. Но запомнились почему-то в основном только макароны. Появление на столе мяса или фруктов – было праздником. Конфеты – если кто-то угостит.

Ирина никуда не ездила и не ходила с классом, если за это маме надо было заплатить. Ни в цирк, ни в зоопарк, ни в театр. Иногда женщины из родительского комитета бросали клич: давайте скинемся и на Лаврову, она сирота, у матери денег нет.

-И дети дома слышали такие разговоры, смеялись надо мной, в общем, ненавижу свое детство, школьные годы, на выпускной не пошла, мать сказала, что не на что покупать мне наряды. А я уже начинала задумываться в то время: а куда она девает деньги. Как-то тетка в подъезде с матерью ссорилась, я тогда в 9-м классе была, так эта тетка и кричала, что мать меня как нищенку одевает, хотя у меня есть пенсия за отца. Да, медсестры получали мало тогда, но не на грани же выживания. У нас в классе и дочка почтальонши училась, там тоже миллионы не зарабатывались, но она и одета всегда была нормально, и пирожки в школьной столовке покупала, и на экскурсии ездила с классом.

Ирина лишь однажды попросила дать ей деньги: хотелось заплатить за подготовительные курсы в институте, среди студентов упорно ходили слухи, что в число студентов попадут те, кто прошел эти курсы. Ирина не отрицает, что это могла быть и конспирологическая теория, но ЕГЭ тогда еще не были повально обязательными, а выпускников курсов на вступительных экзаменах “не валили”.

-А мама посоветовала мне засеть за учебники и налегать на нужные предметы, сказав, что денег нет, – усмехается Ирина, – в общем, как ты помнишь, я не поступила с первого раза, да и потом поступила не на этот факультет.

-Помню, – говорит подруга Ирины, – мы же с тобой на первом курсе познакомились, ты на год старше.

Ирина, пошла работать. Выбора особенного не было, пола туда, куда взяли, продавала цветы в ларьке. А с ее “поденной” зарплаты мама стала брать за коммуналку и питание. Причем, готовила неизменно то, что готовила всегда. Денег у Ирины, отдававшей львиную часть заработка матери, оставалось немного, но она хотя бы получила возможность изредка покупать себе то, что хочется: апельсины, яблоки, что-то из белья или обуви. С одеждой вопрос решился проще: джинсы, кроссовки, рубашка, пара футболок и свитер.

-Куртка универсальная, – вспоминает Ирина, – отстегнешь подстежку – демисезон, пристегнешь – зимний вариант. Все 5 студенческих лет в ней и проходила.

А на 5-м курсе Ирины мама вышла на пенсию и практически сразу купила просторную однокомнатную квартиру, не дочери, себе – на старость.

-И у меня глаза открылись, – разводит Ирина руками, – вот почему мы так жили, мама мечтала сдавать квартиру, на пенсии же не проживешь.

Дочь высказала маме свои соображения, а та не стала отрицать:

-Да, копила. А ты разве голодала? Я тебя одевала, обувала, кормила, оплачивала школьные принадлежности, какие ко мне претензии? Да, купила квартиру, не имею права? На детей сейчас никакой надежды, а арендаторы не дадут мне влачить жалкое существование на пенсии. А ты себе квартиру заработай сама.

Ирина, которая подрабатывала все студенческие годы, в тот день ушла из дома, приютила ее та самая подруга, с которой они сейчас сидят в кафе. Потом была работа, съемная комната, замужество, покупка своего жилья, рождение ребенка. С мамой она не общается, хотя у той были попытки стать ближе к дочери, познакомиться с внучкой, попросить у дочери и зятя помощи. Напрасно. Дочь не простила. И как бы трудно ее семье не приходилось, у нее на столе есть и мясо, и фрукты, и молочка. Не бывает почти только ненавистных с детства макарон.