С Днём Великой Победы!

Эта статья вышла на Дзен в 2018 году, а написана была больше 20-ти лет назад, в 2002 году, в канун Дня Победы, самого главного для моей семьи праздника. Всех с праздником, всем добра!

Дед сидит на скамеечке под старой вишней. Белые цветки почти касаются его лица. Он сегодня торжественный и нарядный, как всегда в этот майский день.

На груди красуется Орден Великой Отечественной войны, несколько медалей. Остальные награды украли давно, еще когда возвращался с войны. Да так и не дошли руки восстановить, не до этого было всю жизнь.

Я не помню, чтобы в моем детстве Дед рассказывал какие-то истории о своем фронтовом прошлом. Не любил, не умел хвалиться, да и что рассказывать? Вся страна воевала, не один он.

А теперь, почти на закате, за полгода до своего ухода, я все же настояла на том, чтобы он вспомнил. Я хотела записать.

Говорить Дед был не мастак. 4 класса образования и долгие фронтовые дороги, природная скромность и жизнь полная труда.

Он говорит, покрякивая по-стариковски, усмехаясь сам себе. А я записываю.

Как Дед не стал командиром.

-Нас построили. Это прямо в первые дни было, как призвали. И говорят: выйти из строя тем, кто служил действительную и имеет боевой опыт. Мы вас направим на учебу – будете младшими командирами. Мой друг Иван Шишов толкает меня под локоть, мол, пойдем, командирами станем, платить будут хорошо, да и вспомни финскую, быстро все закончится. Нееет, думаю, эта война другая будет… Да и какой из меня командир? У меня 4 класса школы. Лучше уж за баранкой служить буду…

-А Иван Шишов вышел из строя. Их увели потом. Отдельно расквартировали. Утром едем мимо того места – воронка огромная, ночью немец разбомбил. Я узнавал потом, Иван так и не вернулся домой, значит погиб. Такие дела…

Дед замолкает, словно перед его глазами снова ТА воронка, в которой могла закончиться и его жизнь, словно видит снова своего шустрого дружка-земляка Ваньку Шишова, который не успел стать командиром…

Как “Мессер” за шофером Санькой охотился.

-Дело под Лугой было. Летом, в самом начале войны. Послали меня в Лугу, еду, дорога пустая, вдруг навстречу наши красноармейцы, оборванные, израненные, руками машут, мол, куда ты, там уже немцы. Ну развернул я машину, дал обратно, напрямки, по полю, по проселочной дороге. А тут этот Мессер и налетел. Я в машине – как мишень, начал он меня поливать… Выскочил я из-за баранки, смотрю, недалеко кладбище старое. И стена из красного кирпича, невысокая уже, наполовину развалилась. Я и нырнул под эту стену. А этот гад на Мессере заметил, смотрю: развернулся он и на второй круг заходит, с другой стороны. Ну я перелез тоже, с другой стороны стены от него укрылся.

-Мессер на меня охоту начал, аккурат, как на зайца. Он кружит, а я через стену ползаю, долго ползал пока он интерес ко мне не потерял, а может и горючки мало было… Вернулся потом к машине, а она, как дуршлаг, насквозь очередями прошита.

-Все пузо стер я себе, ползая, – смеется Дед Саша.

Молодой, юркий и шустрый, по-деревенски смекалистый мой Дед.

Это он не немца обхитрил, а свою собственную смерть.

Два порванных баяна.

-Мы в Штральзунде были, когда объявили, что немец капитулировал. Ну собрались, конечно, стол накрыли, спиртяжка у нас была. Праздновали? Конечно, аж два баяна трофейных порвали, песни горланили. Такая радость…

Дед смеется, вспоминая, как гульнули они, за все долгие 4 военных года гульнули, а потом продолжает.

-А перед рассветом нас по тревоге подняли, немцы зашебуршились, оказалось лагерь был недалеко, где наши пленные сидели. Нас отправили освобождать. Голова гудит, мы ж еще не проспавшиеся, чуть машину не перевернули, но поехали. Отбили мы этот лагерь. Девчонки там наши были в основном, которые у бауэров ихних работали.

-Освободили их, а они плачут, на шеях у нас повисли, обнимают, целуют. Несладко им пришлось…

-Всего не расскажешь, эх….

Дед замолкает, сглатывая тугой ком в горле, борясь со слезами, которые ему, как настоящему мужчине никогда не были положены. И сейчас не положены, несмотря на День Победы…

Он сегодня выпьет свои сто грамм фронтовых, он сегодня прогуляется по городу, такой, вот, нарядный, с Орденом и медалями.

А сейчас он сидит и молчит, а голубые, подернутые мутной стариковской дымкой глаза, вглядываются туда, в прошлое, в вечность и в бессмертие, частью которого он станет уже скоро….

***

Комментарии к записи оставляю закрытыми, слишком много всплыло сейчас пены, не хочу, чтобы всякая нечисть лезла сюда, но добавлю опрос с единственным вариантом ответа. Здесь и поздравим друг друга!