“Надоело экономить в пользу внука и жить в тесноте”, – злится на незадачливую старшую дочь мама

-Сколько было времени, а она не могла ничего найти? – удивляется рассказу Инны Сергеевны подруга. – Три года сидела и ухом не вела, а теперь собирается просто увольняться?

-Получается, что так. Нет, она говорила, конечно, что просматривает вакансии и рассылает резюме, но это было давно, в последнее время она просто от меня отмахивалась, мол, надоела я ей своими вопросами. А вчера еще и в нападение перешла, меня же и обвинила, что работу другую найти себе не смогла. Я, оказывается, виновата в том, что она не могла поездить на собеседования с потенциальными работодателями. Не видела с внуком, ее не отпускала, а с ребенком ездить по вакансиям – гарантированно место не получить. Теперь еще и песню завела, что внук мой “не садовский”, болеет, слабенький, надо с ним и дальше дома сидеть, а я, злыдня, это понимать отказываюсь. – Отвечает Инна Сергеевна.

-Вот и благодарность от доченьки прилетела, – грустно качает головой приятельница. – Дождалась, мать. За то, что приютила, поддержала, кормила и поила. И что делать теперь собираешься?

На этот вопрос у Инны Сергеевны пока нет ответа, только злость на свою старшую дочь Машу, которая, кажется, не ограничится сидением на шее матери временем декретного отпуска, так как не сможет она и на свою прежнюю работу выйти.

История обычная: Маша в 25 лет вышла замуж, переехала жить в квартиру мужа в Коломну. Там нашла себе новую работу. Собственно, в столице после окончания учебы девушка работала не по специальности, так что уезжала в новую жизнь, можно сказать, с легким сердцем.

Там работа для нее нашлась довольно быстро, правда, Маша очень быстро в ней разочаровалась: коллектив преимущественно “пенсионерский”, работа скучная, деньги платят смешные, с московскими не сравнить, начальница со странностями, в общем, когда обнаружилась беременность, Маша возликовала: доработать бы до декрета, а во время оного она обязательно поищет что-то новое.

-Дорабатывала она до своего декрета с частыми больничными. Носила ребенка не очень, что и говорить. То анализы плохие, то живот тянуло, но доработала, выплаты получила, – вспоминает Инна Сергеевна. – Только потом вся эта история с зятем. Но ведь сразу было видно, что это за фрукт, но разве можно втолковать что-то влюбленной девице?

Зять Инне Сергеевне не особо нравился. Вроде бы говорливый, приветливый, но все равно что-то не то. Предчувствие не обмануло тещу. Когда внуку было 8 месяцев Маша угодила с ним в больницу, а выпивавшись нашла в их семейном гнезде слишком много улик, свидетельствующих о том, что муж и отец весело и с пользой проводил время, пока жена и сын лечились.

-Белье, волосы, помада, укатившаяся под диван, – перечисляет Инна Сергеевна. – Даже если предположить, что это было оставлено какой-то стервой специально, то все равно, значит, была эта стерва в квартире. А зятек даже отпираться не стал, ну Маша ему пощечину влепила, а он взял, да и ответил.

-Не стал на коленках прощения просить?

-Не стал. И жить после такого с ним Маша не стала.

Маша с ребенком вернулась к маме. Условия у Инны Сергеевны не ахти. Всего лишь двухкомнатная, в которой до возвращения старшей дочери они жили с младшей дочерью Ольгой. Раньше сестры прекрасно жили в одной комнате, но теперь Маша была не одна.

Ольга, которой сейчас 19, с явным неудовольствием перебралась в комнату к маме, но главное даже не теснота, а денежный вопрос. Младшая дочь учится, работает только Инна Сергеевна, алименты Маша получала и на себя, и на малыша, но что это за деньги – слезы.

-Оле 19, после 18-ти лет муженек мой бывший ей уже ничего не обязан был платить. И не платил, считал, что взрослая, пусть работать идет. А тут еще дочь с внуком. Я даже не представляла себе, как дорого сейчас детишки обходятся, – вздыхает Инна Сергеевна. – ДО замужества, когда Маша с нами жила, то легче как-то было: и алименты шли на Олю, и Маша работала. А тут…

Маша, правда, была полна радужных надежд, лишнего не тратила, все деньги, считай, уходили только на ее питание и на ребенка, призывала родных потерпеть, а уж после декрета она встанет на ноги: и работу найдет заранее, и съедет на съем, чтобы не быть матери обузой. И вот наступило это самое “после декрета”.

-Младшая злится и я могу ее понять, взрослая девушка живет в одной комнате со мной, а комнаты у нас, сама знаешь, не с футбольное поле. И я злюсь, не улыбается мне во всем ужиматься, чтобы и дальше помогать незадачливой дочери. Я же лишние трусы себе купить не могу позволить сейчас, – злится Инна Сергеевна. – Да, Маша не виновата, что семейная жизнь так закончилась. Хотя… зачем было замуж бежать и рожать почти сразу? Осмотрелась бы, решила вопрос к каким-то своим жильем. А теперь что?

-А я не понимаю, что значит не садовский ребенок? Это когда это мы с тобой, подруга, такое про своих детей говорили? Да в голову не могло прийти. Надо было работать, выживать. И если не было бабушек на пенсии, то все дети поневоле были садовскими. Да, болели, но все и болеют. И мало кто мог себе позволить сидеть с деткой до школы. В моем кругу знакомых таких нет, все пахали и бегали по кругу: сад или школа – работа – дом. И знаешь, и на съеме выживали, и в разводе никому на шею не садились. Вот и ты ссаживай. Скажи четко, что ты понимаешь, что в Коломну на работу Маша ездить не сможет, но пусть уже выходит хоть куда, хоть на какие деньги. И срок дай, когда она на ноги встанет и уйдет в самостоятельную жизнь. Было бы желание, а выжить можно.

Сейчас, когда до трехлетия внука остаются считанные недели, Маша особенно рьяно наводит чистоту в квартире, готовит к приходу матери и сестры обеды-ужины, перегладит все белье, разобрала все шкафы – старается показать, что она максимально полезна. Но ни единого шага не предпринимает в сторону поисков работы.

А Инна Сергеевна злится и раздражается: она и сама прекрасно могла бы приготовить еду, и Оля смогла бы. А беспорядка в квартире, где живут только две женщины в разы меньше, чем там, где живут три, да еще и шустрый ребенок почти 3-х лет.

-И выгнать как и куда? – качает головой женщина. – Если бы речь шла только о Маше, а то ведь еще и ребенок. И холодильник от них не закроешь, а терпеть сил нет, надоело экономить в пользу внука и засыпать под свет настольной лампы, Оля же студентка, то зачет, то семинар…