«Пусть растёт мужиком и сам о себе думает», – отказался зять брать ипотеку для сына

-Сказал, что ни о ком больше не хочет думать, кроме себя, вот так! Еще и упрекнул, что о нем и о моей дочери что-то никто не подумал когда-то, – расстроена Ирина Игоревна.

-Интересно, а как ты должна была о дочери подумать, если растила ее одна? А то, что о нем никто не подумал, пусть адресует своей мамаше, как я понимаю, она сейчас целиком на его стороне? – интересуется приятельница.

-Целиком и полностью, мне так и заявила, что ее сын и так устал, имеет право отдохнуть. Я даже не представляла, что люди могут так равнодушно относиться к своим внукам, ведь считается, что их мы любим больше, чем детей, – отвечает Ирина Игоревна. – В общем, сказал, что никаких денег ему не надо, не хочет он в кабалу еще на долгие годы!

У Ирины Игоревны взрослая дочь, ей 35 лет. Женщина замужем, у нее 8‑ми летний сын. Год назад зять с дочерью закрыли ипотеку за двухкомнатную квартиру. Долг гасили с опережением, стремясь побыстрее расплатиться. Брали на 15 лет, расплатились за 9. При том, что 3 года дочь Ирины Игоревны сидела в декретном отпуске.

-Я признаю, что зять много работал, – говорит теща. – Но и дочь моя не сидела, сложив лапки. Переводами подрабатывала, по выходным я бегала к ним сидеть с внуком, дочь тогда учеников взяла, чтобы мужу помогать. У зятя идея «фикс» была – побыстрее кредит отдать. Да, им было очень трудно, но ведь хочется, чтобы дети жили лучше нас!

-Конечно, они и должны жить лучше, чем мы, – соглашается подруга. – Вот ты свою в люди вывела, образование дала, легко было?

Мужа у Ирины Игоревны не было, сбежал, узнав о беременности, хотя планы строили на то, чтобы пожениться. Родителей рано не стало, женщина последние два класса школы была под опекой своей двоюродной тетки. Осталась двушка со смежными комнатами, в ней Ирина Игоревна и сейчас живет.

Когда стала матерью-одиночкой, да еще и в конце 80‑х, хлебнула лиха: пожилая родственница от нее отвернулась, обиделась за недостойное поведение – забеременела Ирина вне брака. Жила на пособие, в 90‑е с маленькой дочкой на руках просто выживала. Был период, когда дома не было ничего, кроме черствого хлеба.

Но дочь и сама понимала: надо пробиваться самой, учить ее матери не на что, старт в жизни тоже дать не получится. Выучилась, вышла замуж, взяли ипотеку уже с мужем, родили ребенка. Ирина Игоревна, прожившая всю жизнь весьма скромно могла помочь только физическим участием. И помогала.

-От сватьи и того не было, хотя материально она лучше меня живет, – замечает женщина. – Но у нее девиз: она никому ничего не должна, своего сына вырастила. Сына она жалеет, но пальцем о палец не стукнула, чтобы жилось им легче. И ради внука не хочет.

Около года тому назад тетушка, та самая, двоюродная, которая сочла Ирину Игоревну когда-то аморальной особой, скончалась. Ей было уже 90 с лишним лет, детей у нее не было – старая дева. Завещания тоже не оказалось: всю жизнь собиралась его написать, да так и не собралась.

Наследников ближайшей очереди оказалось четверо, пятый наследник отказался – в другой стране живет и не нуждается ни в чем. Полгода назад все дружно вступили в наследство и продали теткину двушку (покупателя нашли заранее). На руках у Ирины Игоревны оказалась приличная сумма денег.

-Ну и решила я, частично мебель обновлю, частично на ремонт потрачу, на похороны мне уже отложено, а остальное отдам дочке с зятем, чтобы они купили квартиру для внука. Пусть однушку, пусть даже студию. Почитала – на первый взнос хватит. Ненапряжно, потихоньку они выплатят ипотеку, будет у мальчишки в жизни старт, – продолжает Ирина Игоревна. – Мне 56 лет, я помирать не собираюсь еще, так что от меня наследство будет, дай Бог, через долгие годы.

Дочь готова была выполнить желание мамы тут же, обрадовалась, а зять неожиданно отказался: он устал от своей ипотеки и постоянного затягивания поясов, сын вырастет, пусть сам решает свой жилищный вопрос.

-У сватьи еще есть сын, да и сватья еще относительно молодая. Окончит внук институт и что? На съем? Я понимаю, что ипотека – очень невесело. Но ведь будет первый взнос, а платеж за небольшую квартирку тоже будет не сопоставим с их бывшим платежом, тем более, что они все старались выплатить быстрее.

Ирина Игоревна взяла бы ипотеку на себя, но отлично понимает, что она работает еще года 4, у нее на работе не принято держать пенсионеров, да и зарплата у нее небольшая, а с пенсии ипотечный платеж и вовсе не потянуть. Обратилась за поддержкой к матери зятя: уговори, но та поддержала своего сына.

-Сватья, ну какая им сейчас ипотека, дай им пожить! Если у тебя деньги руки жгут, то отдай детям на машину, на новую мебель, положи внуку на срочный вклад. Я сына понимаю. Вырастет мужик и сам о себе позаботится.

-Положить на срочный вклад? Это мне, которая пережила 90‑е? Не верю я во вклады, тогда у людей тоже тысячи лежали на счетах, – качает Ирина Игоревна головой. – И что? Много на них купить удалось? Кило мяса. Утрирую, конечно, но квартиры и «Волги» у людей на книжках сгорали. На машину дать дочке с зятем? На мебель? Он не хочет ради сына пальцем шевельнуть, а я ему машину? По его же логике, пусть зарабатывает сам. Я сказала: или квартиру внуку, или… в чулке у меня будут лежать.

На Ирину Игоревну и дочь немного в обиде, не высказывает, но видно, что обиделась – мать не дает с наследства ни копейки, а ведь им с мужем так много всего нужно. Ну раз не хочет муж квартиру, то мама могла бы просто материально помочь.

-Да побалуй ты сама себя, раз так, – советует подруга. – Приоденься, поезди, посмотри хоть страну родную.

А вы что думаете?

Историю рассказала Наталья Р.