Отец в деревне безвылазно сидел, берёгся, так родной сын с женой приехали, “удружили”

-Он на даче этой сидел безвылазно, даже никуда не выезжал. А зачем? Свое хозяйство, мясо, яйца, молоко у соседки покупал, хлеб другая соседка выпекала. Мы радовались: хоть отец в безопасности, – рассказывает Наталья.

Отцу Наташи 60 лет, 3 года назад мужчина остался без работы и они с женой, мамой Наташи и ее брата Максима рассудили так: устраиваться куда-то он не станет, поедет на дачу, будет заниматься своим хозяйством. А жене до пенсии еще 4 года, доработает и потом переедет к нему.

-Дача у нас в Калужской области, – продолжает Наталья, – полтора часа на электричке, на машине – как повезет с пробками. Дачей у меня этот домище язык не поворачивается назвать. Все там есть: газ, водопровод, отец все удобства провел и пристроил еще, считай, половину дома.

Дом оставался от бабушки и деда Натальи. В нем вырос когда-то ее отец, в молодости решивший попытать счастье в столице, туда он всегда мечтал вернуться, пристраивая и улучшая наследственное домовладение.

-Приедем на лето – всем места хватит, – говорил отец Натальи, – для сына и зятя – банька, для внуков – качели, песочница, красота же! И шашлык есть где пожарить. И будет, из кого.

Мужчина завел кур, гусей, баранов, пару поросят, вспомнил навыки юности, что-то пришлось изучать заново, но хозяйство, к исходу 3-го года, было уже крепким. Работы много, но и мясом, яйцами и дарами огорода он снабжал и жену, и семью дочери с зятем, и семью сына с невесткой.

-Макс мог приехать в деревню с женой и дочкой, – говорит Наталья, – с удовольствием ходил в баню и на рыбалку. Брат мог помочь отцу, как и мой муж. Но вот жена брата Аня в основном приезжала отдыхать. Отец без претензий был.

-Она городская, – махал рукой, – что с нее взять. Вы хотя бы с детства полоть умели и поливать, а она не знает с какой стороны к морковке подойти, от гусей бегает. Я справляюсь, ничего.

Мать Наташи и она сама, когда гостили у отца, старались и по огороду помочь, и заготовки делали. Аню не принуждали, не неволили, неудовольствия ей не высказывали: колхоз – дело добровольное. Отец справлялся, вот только примерно года назад ему поставили диагноз диабет. На инсулине не сидел, но заметно сдал и пришлось контролировать питание и образ жизни.

-Немного еще осталось, – сказала мама Наташи и Максима, – ни дня на пенсии работать не буду, поеду к мужу.

-Ты дома сиди, – предупредила Наташа отца, – когда началась пандемия, – никуда не суйся. И мы лишни раз не поедем. Давай изведем всех?

Но мужчина ликвидировать хозяйство отказался категорически, заявил, что справится, обещал никуда из своей глуши не выезжать.

-Мой муж заболел в самом начале пандемии, – говорит Наталья, – за ним и я. Переболели средне, но зато мы смогли к папе ездить беспрепятственно потом. Мама привилась в январе этого года. Только Максим и Аня у нас ярые противники прививок.

-Вкалывают неизвестно что, – высказалась жена брата, – если бы не требовали в сад, я бы и ребенку никаких прививок не делала бы. Мы на удаленке сидим, зачем нам прививки!

-Первое время брат с женой истово самоизолировались, – признает Наталья, – а потом как-то забылось у них все. В сентябре даже отдыхать в Крым летали. Были уверены, что много переболевших и уже никто не заразится. К отцу ездили редко. Мы с мамой запрещали. Сидит он в своей деревне и пусть сидит. Он собирался в середине мая на прививку ехать в Москву, по месту прописки.

-Папа, – позвонил отцу Максим в конце апреля, – мы хотим приехать на майские. На могилы к бабушке с дедом сходим, шашлык, все дела. Можно?

-Мы собирались в деревню как раз 1-го числа, – говорит Наташа, – еще удивились тому, что Макс с семьей решили ехать аж 29-го. Ну ладно, думаем. Отпросились что ли.

Родные все вместе провели несколько дней. А 4-го числа у Максима и его жены внезапно пропало обоняние.

-Мы с мужем и мамой уехали 3-го, – говорит Наташа, – мне на работу, у мамы тоже дела были, а брат с женой собирались аж до 10-го числа быть в деревне.

5-го утром у отца Наташи и Максима поднялась температура выше 38 градусов. Запахи он тоже перестал чувствовать.

-И братец с женой скоренько собрались уезжать, – негодует Наташа, – оказалось, что у племянницы в садике воспитательница болела, на карантине сидели. Последние 3 дня перед долгими выходными жена брата дома оставалась с ребенком. И хватило совести не только припереться в деревню, отца заразить, но и бросить его там с хозяйством одного и нездорового.

-Выпей таблеточку, – посоветовала свекру на прощанье жена Максима, – есть у тебя? Какие? Дай посмотрю? Ага, вот эту выпей. Ну ладно, мы поехали.

-Отец маме позвонил уже к вечеру: плохо дело. Мы с мужем сели в машину, ребенка я к маме завезла, полетели, – говорит Наташа, отца я в Москву забрала, чтобы отсюда скорую вызывать, а муж остался в деревне: хозяйство караулить и досматривать. Начальство ему навстречу пошло, за свой счет разрешили сидеть, заявление задним числом напишет.

Отец Наташи уже пошел на поправку. Правда, чем аукнется для него вирус позже, никто не дает прогнозов, сахар скакнул сильно, назначили инсулин. Пока мужчина в больнице. Родственники думают, что делать с хозяйством.

-Вот такая родня, – говорит Наташа, – видеть не хочу ни брата, ни Аню. Мало того, что поехали, зная о том, что они контактные, так еще и бросили отца в деревне. Больного бросили. Мама все высказала и брату, и его жене. На повышенных тонах. А как еще. Обиделись, накричали на них, оскорбили. А ведь хуже даже враги не всегда поступают.