-Я не могу её оставить, она совсем пропадёт, – сказал муж

Моя семья распалась, через два года после свадьбы. Мой бывший теперь уже муж прекрасный человек и мы очень любили друг друга. И виной всему не моя свекровь. Ее у меня просто не было. Совсем.

-Наша мама умерла, когда мне было 3 года, – рассказывал тогда еще мой жених Иван, – честно говоря, я и не помню ее совсем, она злоупотребляла алкоголем, а однажды просто не проснулась. Врачи сказали, что выпила какого-то суррогата.

Вырастила Ивана его старшая сестра, которой было тогда 19 лет. Именно она взяла над маленьким братом опеку. Отцов своих ни одна, ни другой не знали.

-Ирочка очень хорошая, – рассказывал Ваня, – она мне была, как мама, даже не выучилась из-за меня, хотя в школе у нее были хорошие отметки. И замуж не шла до 30 лет, пока я не подрос.

Моему Ване было тогда 25 лет, его сестре 41. Мы шли к нему: знакомиться.

-Здравствуйте, – приветливо сказала женщина, приглашая нас в квартиру, – проходите, я очень рада.

Чисто было в их квартире, не очень богато, но чисто. А Ирина показалась мне какой-то очень старой и уставшей. Мне было ее жалко: вся жизнь прошла. С мужем не сложилось, он был против того, что с ними живет брат жены.

Муж от Ирины ушел, оставив ей дочку. На момент нашего знакомства с золовкой, Ирине-младшей было 7 лет. Мы расписались и стали жить в квартире мужа, вместе с золовкой и ее дочкой. Так настаивал Ваня.

-Им будет трудно одним, я не смогу их бросить.

Мои аргументы, что можно помогать сестре и племяннице, живя в квартире, которую мне в наследство оставила бабушка, были отметены. Мягко, но настойчиво:

-Вот подрастет племяшка, -сказал Ваня, тогда и уйдем, а сейчас давай твою квартиру сдадим и будут деньги. Они же не лишние. Мы с сестрой в трешке живем, всем нам хватит места.

Что такое запой я впервые увидела через месяц после бракосочетания. Ирина пила, наливаясь алкоголем, яростью и тоской. Иришка-младшая закрылась в своей комнате, а ее мать ломилась ко мне, то предлагая выпить, то ругая на чем свет стоит.

Только Ваня смог утихомирить сестру. Ей вызвали врача на дом, поставили капельницу. Еще три дня золовка ходила по стеночке: у нее тряслись руки, слабели ноги. А потом она снова включилась в домашние дела, мыла, стирала, готовила.

-Прости ты меня, – золовка смотрела виновато, – грешна я. От мамани в наследство достался недуг этот.

Я пробовала поговорить с Ваней, чтобы уйти и все же жить отдельно. Но он отказал: Ирина не работает, срывается и ее увольняют, если я уйду, она совсем пропадет.

Запой у золовки начинался примерно раз в месяц. Через полгода нашей жизни она согласилась на кодирование. Она не пила 7 месяцев, за это время мы с мужем съехали в мою квартиру. Ирина-старшая устроилась на работу. Я начала мечтать о ребенке.

-Мамка пьяная опять, – звонила Иришка-младшая, – я с ней боюсь.

Дело было ночью, муж сорвался с постели и уехал. Утром он позвонил и сказал, что мне надо собирать вещи, мы снова переезжаем к Ирине. Я еще питала надежды на счастливую жизнь. Я согласилась. А запои золовки не исчезли, напротив, они стали намного чаще, дольше и яростнее.

Я была на третьем месяце, когда золовка в диком припадке накинулась на меня с кулаками. Маленькая Иришка была в школе, муж работал. Я очнулась и поняла, что ребенка у меня не будет. Из больницы я уехала к себе. Ваня? Он приезжал, умолял не писать заявление на сестру. На мое предложение забрать к себе Иришку-младшую и жить на моей территории, муж ответил отказом:

-Она мой родной человек. Я не смогу ее бросить. Я же ей обязан своей жизнью.

-Да, – сказала я, -и жизнью моего так и нерожденного ребенка.

Мы развелись. Прошло еще два года, я замужем, жду малыша. Я знаю, что Ирины-старшей больше нет, а Ваня воспитывает племянницу, недавно я видела его очень пьяным.

-Хорошо, что ты не родила от него, – говорит мне мама и подруги, – наследственное это у их, видимо. А женский алкоголизм – это страшное дело.

Да. Страшное. Я видела.