Подарок внучки свекрови не понравился

Неделю тому назад…

-Ой, что это? – умильным голосом спросила Лидия Семеновна у моей дочери, застав ее за рисованием.

-Это я бабушку рисую, – важно пояснила моя 4-х летняя Женька, – а маму я уже нарисовала – вот!

Женя протянула бабушке по отцу листок, где я была во всей красе: волосы черные, на руках пять растопыренных пальцев, а главное – в ушах сережки с синим камнем, вообще-то они у меня маленькие. Но тут – размером с дыню, если сравнивать пропорции. Но лично для меня – это самый дорогой портрет, потому что рисовала его моя девочка с любовью, целых два вечера.

-А разве у тебя одна только бабушка Люба и мама? – не сдавалась Лидия Семеновна, – А почему ты меня не нарисуешь?

Женька задумалась со всей серьезностью, даже лоб наморщила. Наконец она выдала:

-Маму и бабушку Любу легко рисовать, а тебя трудно.

-Да почему же, деточка моя?

-Я их помню хорошо, – просто ответила Женька и смешно развела руками.

Лидия Семеновна отвернулась, едва сдерживая раздражение. Нет, а что она хотела? Свекровь в нашем доме гость нечастый. Раза два в году появляется. Да и на моего ребенка явно перенесла неприязнь, испытываемую ко мне, считая, что сын сделал явный мезальянс.

-Вот дочка у меня хорошо устроилась, – приговаривала она все 6 лет нашего с Максимом брака, – у мужа и квартира, и дом, и положение. А Максим мог так далеко пойти, а закончил чем? На бесприданнице женился, ипотеку теперь мыкает. А возможности-то были.

Муж мой эти разговоры всячески пресекал и постепенно общение с его мамой было сведено к необходимому для вежливости минимуму.

Я действительно – бесприданница, воспитанная мамой одиночкой в скромной однокомнатной квартире, у меня и было-то всего ничего: институтский диплом, скромная работа, да горячее чувство к мужу, к счастью, взаимное.

А Лидия Семеновна не учитывала еще тот факт, что ее дочь вышла замуж, но все ее благосостояние принадлежит мужу. Но, то, что мы прощаем дочке, мы не прощаем невестке. Я на мужа не обижалась: наживем, лишь бы здоровы все были.

Тяжело было в декрете: Максим работал один, но в 2 Женькиных года, моя мама вышла на пенсию, я – на работу. Поэтому Женька к бабушке Любе особенно привязана. Она теоретически знает, что у нее есть и бабушка Лида тоже. Но она для нее, как Луна – где-то есть, но далеко и непонятно еще для чего.

-Ты вот что, – справившись с обидой изрекла наконец Лидия Семеновна, обращаясь к внучке, – у меня через неделю день рождения, так ты сделай милость, подари мне подарок – мой портрет, ладно?

-Ладно, -согласилась Женька и прищурилась, запоминая, – нарисую и подарю, а ты нас приглашаешь? И торт будет?

-Будет торт, приглашаю, – заверила Лидия Семеновна, – я за этим к вам и пришла.

О том, что Лидия Семеновна будет отмечать свой 55-ти летний юбилей, мы помнили. С дорогими подарками у нас туго: ипотека за двушку расслабиться не дает. Но любимую туалетную (и недешевую) воду свекрови, мы уже купили. Еще будет букет цветов и портрет от Женьки. Мама моя решила не ходить, сославшись на то, что она уедет в гости на дачу к родной сестре, моей тете.

День торжества…

-Люда, опаздываем, такси ждет, – поторопил нас с дочкой Максим, – давайте уже, хватит прихорашиваться.

-Мы не хорашИмся, – ответила за меня Женька, – мы бабушки Лиды портрет красиво завернули.

За блестящей бумагой и лентой я зашла, когда выбирала Лидии Семеновне роскошный букет. Теперь степлером мы с Женькой прикрепили к обертке пышный бант.

-Готово, – сказала дочка, – поехали, бабушка обещала торт. Ведь ей понравится портрет, правда?

-Правда, – заверила я, – он очень красивый.

Как я ошибалась.

-Что это? – свекровь развернула подарок перед гостями, – Кто это?

-Это ты, бабуля, – Женька хлопала голубыми глазищами и даже ее бант на макушке подрагивал в предвкушении похвалы.

У меня обычный ребенок, любящий рисовать. Не Рафаэль, не Суриков, просто девочка 4-х лет. Я не знаю, чего ждала Лидия Семеновна. На листке она была нарисована даже стройнее ее 56-го размера, даже без двойного подбородка, а уж прическа – темно-красное каре и вовсе была передана с максимальной точностью.

-Это же… ужасно, – сморщилась Лидия Семеновна, – разве я такая? Что это за руки и нос? И брови нахмурены? Не иначе, как твоя мама из любви ко мне тебе помогала. Нет, за такие подарки девочкам вкусный торт не полагается.

-Мам, ты в своем уме? – спросил Максим, – Это рисовала твоя 4-х летняя внучка. Старалась, как могла.

-А бабушку Любу и свою мать она нарисовала лучше, – Лидия Семеновна не обращала внимания на Женьку, которая начала тихо плакать.

-Лида, – не выдержала лучшая подруга свекрови, – прекрати, скажи, что ты пошутила. Ребенок старался. Ей никто не помогал, не учил, что надо изобразить тебя как можно хуже.

-Старался? – Лидия Семеновна аж взвизгнула, – Вижу, как старался. Не помогал? Отлично, а можно было бы и помочь, чтобы нарисовать нормально и порадовать бабушку.

-Будет тебе торт, самый вкусный, – уговаривал Женьку Максим в машине такси, когда мы уехали со злосчастного юбилея, – Тебе одной целый торт. А бабушка просто не понимает ничего в искусстве.

-Она злая, – шептала девочка, – я никогда не буду ее рисовать.

-Правильно, – сказала я, – есть множество других людей, чей портрет ты можешь сделать. Папу, например?

-Да, я нарисую папу, – сказала Женька, а в магазине, когда мы выбирали торт, добавила, – давай на торт бабушку позовем, ну МОЮ бабушку, Любу?

Через пару часов мы дома ели вкуснющий торт, Максим, сдерживая хохот, восторгался своим портретом, а мама на полном серьезе заметила:

-Уши у зятя, как живые! Такой точности и ожидать от ребенка трудно, давайте Женьку на следующий год в художественную школу отдадим?

-Папа, – спросила Женька перед сном, – тебе правда портрет понравился, по-взаправдашнему?

-Это самый красивый портрет, который я когда-либо видел, – сказал Максим и поцеловал засыпающую дочь в светленькую макушку.