-“Посадили” дедушку на одну пенсию, – упрекают родные

-Надо что-то решать с папой, – озабоченно сказала Людмила, младшая сестра моего мужа 2 года назад, – я не могу взять его, нам самим повернуться негде. И из Москвы не наездишься. Нина тоже не может, с ней еще дочь с мужем и ребенком живет, а об Олеге и говорить нечего…

Понятно, решать “что-то” с папой мужа придется нам с Виктором.

-Ну Виктор же старший, – протянула Людмила недовольно, – и потом, у вас свой дом, места много.

Да я не против была взять к себе овдовевшего свекра, мы с мужем несколько раз и ему самому это предлагали – не соглашался, у него ж две дочери, надеялся, что обиходят.

Витя у меня старший из четверых детей. Ему 51 год, папе в год тогда сравнялось 79 и за полгода до звонка золовки не стало свекрови. Мне самой тогда было 40 лет и на исходе “бабьего века” я умудрилась забеременеть вторым ребенком, которого ждали, как минимум на 10 лет раньше, но не получалось никак. Так что когда школу заканчивала наша старшая дочь у нее родился братишка.

-Да, Люд, – говорю, – мы заберем, мне и правда неудобно от малыша к свекру бегать, а дочь все мотается на курсы подготовительные.

-Вот и славно, вот и хорошо, – сказала Людмила, – а домик продадим, разделим деньги.

Мы не нуждались, но от своей доли не отказались, а папа мужа Геннадий Ильич переехал к нам. Комната в большом доме была, приготовить и убрать мне не сложно, свекор особенно ничем и не болел, просто, как многие мужчины, совсем не приспособлен был жить один: обращаться со стиралкой не научился, суп варить тоже.

-Пенсию вам отдавать? – спросил папа мужа, устроившись на новом месте.

-Пап, – ответил супруг, – оставь ее себе, мы вполне в состоянии тебя кормить.

У нас с мужем свой бизнес: магазин продуктовый. В своем Подмосковном поселке мы считаемся зажиточными. У нас есть дом, машина, мы хорошо питаемся, откладываем деньги на будущее детей. При этом, шиковать и не думаем, зато впахивает мой муж с раннего утра и до позднего вечера, а я сама и за прилавком стояла, и бухгалтерию вела до рождения второго ребенка. В декрете осталась только бухгалтерия.

-Папочка, как ты там? – ворковала по телефону Нина, – Не обижают тебя там?

-Нет, что ты, – кряхтел довольный Геннадий Ильич, – как у Христа за пазухой живу у невестки.

Это было так, мне работы прибавилось по дому, но свекор очень полюбил позднего и самого последнего внука, возился с ним, взялся летом ухаживать за цветником и несколькими нашими плодовыми деревьями, даже помолодел как-то.

-Я тут внучке конфет купил, – сообщал свекор.

Или:

-Внучку младшему игрушек принес!

Или :

-Поеду к Люде съезжу и к Нинке, соскучился по их детям.

Или:

-Олежка звонил, зовет на день рождения жены.

Мы папу не ограничивали ни в чем. Пенсия его, как хочет, так и тратит. Но за конфеты я ему выговаривала:

-Папа, не бери в других магазинах втридорога, бери в нашем, под запись, если уж хочется угостить внуков. Ну лишние же деньги тратишь!

Папа согласился. А через полгода, смущаясь, попросил денег: Людиной дочке подарок сделать. Я удивилась, но денег дала. Но через месяц все повторилось. Теперь с сыном Нины, потом с дочкой Олега, потом с мужем Людмилы и так далее по кругу. Да еще и в расходах нашего бизнеса, записанных на папу мужа, сумма начала просто геометрически расти.

-Ну не едят столько конфет все 9 внуков Геннадия Ильича вместе взятых, – сказала я мужу.

-Попрошу продавцов детально записывать расходы, – ответил муж, – они ставили только сумму, попрошу все писать. Ты, кстати, сколько ему денег в этом месяце дала? 12? Очуметь, и я 15 тысяч. Да на конфеты сколько ушло!

В следующем месяце, в тетради, которую продавцы завели на “дедушку Гену” красовалось: конфет шоколадных – 2 кг., колбасы в ассортименте – 12 кг., шпроты, сардины, сыр, масло и прочее. На сумму в 24 тысячи рублей.

Такие суммы нам уже ощутимо бьют по карману, считая и содержание свекра и деньги, которые он брал у нас с мужем по очереди.

-Пап, – спросил муж, – ты сударушку завел? Ее снабжаешь?

Но дело оказалось проще: там Люда пожаловалась, что нечего есть, там Нина попросила денег для дочери, тут Олег поныл, что нечем платить ипотеку.

-Живут-то они трудно, все просят помочь, – развел руками отец мужа, – а пенсии на три семьи разве хватит? И внучатам же надо…

-Папа, – говорю, – так и нашего бизнеса на три семьи не хватит! Мы не можем кормить всех детей и внуков! Они же как-то справлялись, пока вы жили с женой. Да и потом у вас пенсию не забирали, знали, что на нее вы жить будете. Что же сейчас изменилось? У всех троих материальное положение пошатнулось?

Геннадий Ильич был и смущен, и недоволен. Так приятно было ощущать себя благотворителем для двух дочерей и сына. Но ведь благодеяния совершались за наш счет! Мы поговорили, свекор вроде бы понял.

-В этом месяце поменьше, – огорошил меня муж, – но не сильно. Я сказал продавцам, чтобы на папу больше не записывали. Все, что надо – у нас есть. Если хочет помогать детям и внукам, то пусть тратит свою пенсию.

Мы по-прежнему не собирались брать со свекра ни копейки. За дом платим сами, всю еду покупаем сами. Пенсия у отца мужа была на тот момент уже 24 тысячи, ведь после 80-ти лет он прибавку получил. Этих денег на гостинцы дочерям, сыну и внукам хватило бы за глаза. Да и справедливо было: хочет тратить, пусть тратит свое. Я не собираюсь вылететь в трубу из-за родственников, у меня аренда, закупки, налоги, зарплата персоналу, и дом, и питание семьи.

Но справедливым такой поход казался только нам с мужем.

-Как вы можете! – возмутилась по телефону Нина, – Оставили старика без копья!

-Как без копья, – спрашиваю, – с 24-мя тысячами – это без копья?

-Да что тебе жалко что ли? – это уже Оля позвонила, – Старик привык уже, сколько ему осталось? В тягость стал отец мужа? А деньги от продажи наследства вы взяли!

-Так и вы взяли, – отвечаю, – но мы не берем себе ни копейки из его денег, а вы брали и не считали, что уже и не пенсия это, а доход старшего брата!

-Я заберу папу к себе, – сказал Олег, – Я не позволю, чтобы над моим отцом так издевались!

Ага, забрал! Во-первых, жена Олега явно не горела желанием видеть свекра в двухкомнатной ипотечной квартире, а во вторых:

-Не поеду, – уперся Геннадий Ильич, – тут природа, комната своя, никто меня ничем не грузит и не ноет, готовит невестка хорошо и слова плохого от нее не слышал.

И знаете что случилось? Раньше Геннадий Ильич в Москву к детям несколько раз в неделю мотался на электричке, а сейчас дома сидит, с внуком возится. Правильно, не зовут его, ведь папа же гостинцев дармовых не привезет с собой, и игрушек не привезет, и на новую сумочку у него не выпросишь.

Было уже, сразу после того, как деду оставили только его пенсию, примчалась на выходные дни дочка Нины: дай, дедуля, тысяч 15, мне одеться хочется. Да только накануне Олежек был и забрал почти всю пенсию отца: ипотеку платить надо.

-Все, – сказал Геннадий Ильич, – 6 тысяч себе оставляю на карман, а остальные 18 – на срочный вклад. Внуков у меня 9 штук, поровну разделю то, что накопится.

И ездить к папе и дедушке перестали. Даже и не звонят. Сначала он унывал, переживал, что без денег никому и не нужен оказался, а потом ничего, успокоился.

-Я собаку заведу? – спросил меня свекор недавно, – Кормить сам буду, гулять и ухаживать – тоже, ну пока в силах.

Я была не против.

Вот пишу письмо автору канала “Записки Злючки” и наблюдаю, как мой маленький сынишка и его дед играют в саду с задорным золотистым щенком.