Продолжение истории про приёмного внука: “Ну так пристройте его куда-нибудь”

По следам многочисленных публикаций в последнее время про ненужных детей решила я написать продолжение истории про женщину, которая забрала внука от приемной дочери и растила его «как надежду и опору».

В конце июля ночной звонок. Боюсь я их. Ничего хорошего не будет, если звонят в такое время. И точно. Слышу знакомый голос, назову ее Маней для простоты изложения. Это та самая дама, которая от кошки избавилась и поведала мне о своем героизме по взращиванию себе на старость сиделки.

Она уезжала в середине мая в ближнее зарубежье до сентября. Вернулась раньше, как оказалось. Но не только с внуком. Привезла с собой престарелую мать, которая без помощи уже не могла жить. А остаться там Маня не могла: внуку в школу, а пенсия и опекунские деньги в ту республику не переводились. Долго мне Маня рассказывала про то, каких усилий ей стоило перевезти лежачую мать.

– Я обходила все инстанции, но чтобы получать пенсию матери здесь, нужна помощь, – закидывала мне удочку, – оформление гражданства, а мне и ходить тяжело.

Стараюсь слушать с безучастным лицом, но Маня не сдается:

– За внуком нужен присмотр, мать сейчас в больнице, лечение платное, не гражданка же, полиса нет, – продолжала давить на жалость, – да и я сама заболела, давление, нужно в больницу ложиться, обследоваться, у меня есть полис, поможете с хорошей клиникой?

Молчу, слушаю дальше. Тем более, что ответов пока и не ждали. Но предчувствие подвоха уже появилось. Про кошку, ранее мной пристроенную, ни слова. Про “как дела” хотя бы из вежливости – тоже. Пусть. И не нужно. Разговор короче будет. Да и отвечать не хочется совсем. Начну говорить, сорвусь на эту наглую простоту.

Рассказала Маня, что пришлось продать и материну квартиру, ни к чему она теперь, про то, как ополчилась на нее родня бывшего мужа.

– И было бы из-за чего, – возмущается искренне, – ну вернулась моя приемная дочь. Где ее носило – мне все равно. Да и внучка она им по закону. Не захотела я с ней даже встречаться. Тем более внука показывать.

Но приемная дочь все-таки пришла к ним домой. Знала же, где живут.

-Нарядная такая, ухоженная. Видно, что с достатком.

-И где моя квартира? – спрашивает, – Где мне жить?

-Продала я же ее, когда дочь из роддома сбежала, а я внука забрала. И свою продала, когда уезжали мы оттуда. А что, я должна кого-то спрашивать? – хочет, видимо, моей поддержки.

И начались, со слов Мани, атаки. И полиция была. Участковый ходил через день, со слов дочери мальчик не ухожен и голодный. И родня бывшего мужа на защиту прав приемной дочери вставала.

-В конце концов, – говорит, – спросила я дочь: чего она хочет. Квартиру хочет. У нее, мол, жизнь, муж, еще ребенок.

-Не отдашь мне квартиру бабки – сына отберу. Сделаю все. Докажу, что тайком его у меня забрала. Что мою квартиру обманом продала, – заявила Мане “бывшая” дочь.

– Ну представляете? – возмущается Маня, – Что мне оставалось делать? Мать больна. Вопрос переезда решен. Отдавать квартиру – остаться без денег. Пришлось по-быстрому продать. Да еще и услуги по выводу денег в Россию оплатить. Поэтому и раньше вернулись, чтобы избавиться от этой нахалки.

-Так внука вывезли без спроса? Поэтому никто не знает, где живете или как? – спрашиваю, когда удается вставить слово.

-Да по-всякому было. Надо было вывезти мальчика, чтобы еще один неудачный не получился с такой матерью.

-А если найдет дочь вас, что делать будете? Это у вас там бардак. А здесь-то все иначе. Тем более лет вам за 60, здоровье подводит. Теперь на иждивении еще и неходячая мать.

– Вообще-то, он меня мамой называет, – отвечает гордо, – я и есть его настоящая мать! Нет у него другой.

-Так от меня чего хотите-то? – начинаю обалдевать.

– Я вот подумала, что внук может у вас пожить, пока я сама лечусь и за матерью ухаживаю. Выпишут ее через неделю. За ней тяжело Вам будет ухаживать. А с внуком просто. Он в третий класс пойдет. Умненький, послушный. Только в школу придется возить. Она от Вас далеко. Или в другую школу переведите, чтобы проще было. Не сложно же, чего там, отвезти, привезти, покормить, с одеждой разобраться. Правда, у нас еще и к школе ничего не готово. Купите, что надо. Я просто не успею.

-На что, – спрашиваю, – куплю? На что кормить буду? Как я вообще объясню, откуда у меня ребенок, если заболеет?

-Скажете, что внук! – почти наезжает на меня простая Маня.

– А Вы понимаете, что это неприемлемо в принципе? Я чужой человек совсем, ребенок мне тоже чужой. Обратитесь в опеку, они заберут на время.

-Так отберут же, – говорит, а в голосе уже возмущение. И чувствуется, что хотела начать: спятила я что ли, – у меня здесь никого нет. Только Вас могу попросить. Вы откажете в помощи ребенку?

-Вам откажу. А ребенку есть кому помочь официально, – отвечаю.

-Кошку пожалели, – вспомнила Маня, – а до ребенка дела нет?

-Я должна приехать, посадить мальчика в переноску и увезти? Мне ребенка сразу было жалко. – говорю, – Много в ваших рассказах откровенного вранья и лажи полной. Но мне чужой ребенок не нужен. И разборки с вашей дочерью, если явится, не нужны. А если вы дочь обобрали, то она обязательно приедет.

-Это не Ваше дело, – огрызается, – мне помощь с внуком нужна!

Наглость – реально второе счастье. Много разных слов услышала я еще. Могла бы трубки не брать, заблокировать. Но ребенок точно не кошка. А у Мани что-то с головой, видимо, стало. Ведь еще в прошлый раз с моей стороны было много негатива, должна же она была это почувствовать!

-Тогда пристройте его куда-нибудь, – говорит, – пока я разберусь со всем?

И тут меня просто накрыло:

-Вы зачем его брали? Зачем дочь заставили родить? Чтобы старость свою обеспечить, чтобы вырастить убогого человека с чувством огромного долга Вам за доброту и заботу? Для чего?

– Это опять не ваше дело!

Бросила я трубку, наконец. Трясет всю. Заблокировала Маню везде. Через две недели звонит приятельница, которая просила помочь ту самую кошку пристроить. И рассказывает мне последние новости.

Маня в больнице с инсультом. Мать ее при смерти. Ребенка забрала опека. Соседи рассказали. Когда Маню хватил удар, мальчик пришел к ним со слезами. Те вызвали реанимацию. Врачи просили забрать мальчика и в опеку позвонить. Но все соседи открестились. Маня и к ним обращалась с просьбой за мальчиком последить. Так врачи увезли мальчика с собой.

-Она и мне звонила, – говорю, – отказала я ей. Кто она мне? А ребенок – не кошка. И мать у него, как оказалась, есть. И даже нормальная. И ребенка хотела забрать. Но Маня опять втихую сбежала, окончательно оборвав концы. А теперь что?

-А что теперь, – говорит соседка, – мать помрет, Маня после инсульта. Деньги у нее есть. Говорить сможет, разберется. А нет, так и суда нет. Мальчика в детдом, куда же его еще. Хорошо бы к квартире имел отношение, а то продаст, когда деньги нужны станут сильно.

Вот так. Был сиротой. Им и остался. Решила Маня себе костыль вырастить и им же получила от судьбы. А оставила бы его в роддоме, если уж родился, давно бы рос в семье с их менталитетом. Хоть 10-м забрали бы. Мальчик же!

На сегодня не знаю, чем дело закончилось. Но та же знакомая говорит, что квартира закрыта. Никого не видно, не слышно. Жилье опечатано Департаментом опеки, попечительства и социальной поддержки. Как дальше будут разворачиваться события даже интересоваться не буду. Уже сто раз пожалела, что связалась с Маней и все это узнала.

И еще сделала окончательный вывод, что детей, рожденных для опоры в старости, в принципе не ждет ничего хорошего. Но это мое мнение.

ПыСы: Пыталась в этот раз без личного мнения, но не совсем получилось. Невозможно не реагировать на такое. Одно дело, когда читаешь истории. Другое, когда сам участвуешь поневоле. Надеюсь только, что у мальчика все будет хорошо, что найдется и ему настоящая семья, где его будут любить и растить просто так, а не как костыль на старость.

А с кошкой все хорошо. Пока у меня четвертой живет. Не нашлось пока и ей верного человека.

Ваша Светлана А.