-В жизни не догадаются спросить: не надо ли помочь, – обижается мама

-Не дождешься и не допросишься, – высказывает свои обиды моя дальняя родственница Екатерина Ивановна, – не видят сейчас дети в чем у родителей нужда, не желают ни помочь, ни выслушать.

У Екатерины Ивановны двое детей старший сын Иван, названный по деду, давно женат и живет самостоятельно. Правда, от мамы не уехал далеко. Живет семья в том же городке. Есть и дочь, Ирине 22 года, она младше брата на 10 лет, а живет с мамой. Точнее, снова живет с мамой, вернулась в родной городок после окончания учебы в институте.

-Да я уже пожалела раз сто, что вернулась, -в сердцах говорит Ирина, – то ли отвыкла мама от меня, то ли с возрастом характер начал меняться, но просто невыносимо так жить. Сидишь, никого не трогаешь, слышишь, мама чем-то шваркнула уже в обидах. Спрашиваешь, что случилось, надо ли чем помочь, а у нее один ответ: от вас разве дождешься. Вырастила, никто не нуждается, никто даже и не заметит, что помощь нужна. А попросить помочь не судьба? Нет, я наверное снова уеду в столицу, работать устроюсь, буду снимать жилье.

-Да почему я должна просить-то? – недоумевает Екатерина Ивановна, – а сама не видит что ли? Или так удобно, сидишь себе ровно и знать ничего не хочешь? Вот вчера банки в подпол опускала с закрутками последними. Они два дня в прихожке стояли. Неужели Ирина не видела, ведь мимо раз 10 прошла. Нет бы спросить, а что надо сделать? Нет, будет ходить и спотыкаться, а помочь не предложит.

Точно такие же претензии у Екатерины Ивановны к семье сына: не приедут, не предложат, не догадаются спросить, а не нужно ли что? Зато с внуками сидеть частенько приглашают, или ей детей приводят.

-Как что надо от меня, так звонят, бегут, – обижается женщина, – то туда собрались, то сюда, возьми к себе детей на выходной. Или заболеет кто, невестка звонит, мама, мне на больничный сейчас нельзя, начальство смотрит косо, не посидишь? Я всегда стараюсь, по первому требованию иду, принимаю, свои заботы откладываю. А, если им не надо, так и ко мне никто не спешит.

-А может, – осторожно предлагаю, – поступать так же, как надо что, так звонить, просить придти, приехать, сделать. Ведь ни Ваня не откажется, ни жена его, ни дочка родная.

-Вот еще, – вспыхивает Екатерина Ивановна, – они что не могут сами догадаться, что я уже не молодая. Можно было бы и спросить, а не надо ли чего?

-Мама очень тяжелый человек, – говорит сын Екатерины Ивановны, – я устал уже догадываться о ее нуждах. Приезжаю в пятницу вечером после работы. Дело в начале сентября было, спрашиваю, картошку копать завтра будем, или нам можно свое время в выходные планировать, как хотим? Отвечает, не будем. В воскресенье заехали вечером, а она с больной поясницей лежит. Что делала? Правильно, картошку копала. И уже вся в обидах, что не приехали, не помогли. Одна надрывалась.

-Да он так спросил, – парирует Екатерина Ивановна, – что я сразу поняла, планы свои уже имеются, для галочки меня спрашивает и рад-радешенек отрицательному ответу. А сам не видит, что ботва посохла, что сентябрь наступил и погода хорошая?

Вот так и растет непонимание. Один не попросил, второй не догадался, один сам додумал отказ и на него же обиделся. Самое интересное, что и в семье между Ваней и его супругой иной раз возникают точно такие же проблемы.

-Вот сроду ты не видишь ничего, – упрекает Ивана вторая половина, – как удобно, залип у компьютера, пока я ковер тащу-надрываюсь, чтобы вытряхнуть.